– Ну хорошо, все! Пришло время для «Панча и Джуди»!
Раздался возбужденный визг и несколько тяжелых вздохов.
– Давайте-ка все пойдем в соседнюю комнату, пожалуйста.
Она загнала это шумное стадо в гостиную и попыталась рассадить его на полу, перед ширмой, украшенной гирляндами из сладостей. Сцена с занавесом чуточку пошатывалась, и Сэм видела, как кукольник беспрестанно снует там, разбирая свое хозяйство. Она с опаской понаблюдала немного за ним – увиденное прошлой ночью вновь эхом отдалось в голове, когда прислушалась к его бормотанию.
Хэлен пробиралась среди ребятишек, раздавая лакомства.
– А там внутри сидит настоящий мужчина.
– Нет, никто там не сидит.
– А откуда ты знаешь?
– А я видел.
– А как же ты мог увидеть? Ты не такой уж высокий.
– А вот и высокий!
– А вот и нет!
Одна маленькая девочка, закрыв руками глаза, сидела отчужденно, немного в стороне от остальных.
Сэм вышла из кухни. Ее свекровь по-прежнему пялилась в зеркальце своей пудреницы, накладывая на физиономию очередной слой макияжа, тоненькая струйка дыма поднималась из кучи окурков со следами губной помады, лежавших около нее на подносе.
– Джоан, – сказала Сэм, – там вот-вот начнется представление с «Панчем и Джуди». Вы не хотите посмотреть?
– С «Панчем и Джуди», дорогая? – Джоан нахмурилась. – Нет, я предпочитаю остаться здесь. Моя губная помада немножко смазалась.
– Да нет, она смотрится очень хорошо. Уверена, что Ники вы понравитесь, если заглянете туда.
Свекровь снова принялась рыться в сумочке, как собака, выскребающая из земли кость.
Из гостиной донеслись взрывы смеха.
– Я загляну к вам через минуту.
Сэм прошла по коридору и остановилась в дверях гостиной. Взгляд наткнулся на часы в стиле 20-х годов на каминной доске. Уже почти четверть пятого.
16.15 – эти цифры напоминали ей о чем-то.
– Уби-уби, джуби-джуби! Ну и кто же тут гадкий мальчик?
– О нет, не я! – пронзительно запротестовал Панч, его остроконечная шапочка и крючковатый нос появились над краем крошечной сцены.
– Уби-уби, джуби-джуби! Гадкий, гадкий, гадкий!
Эти слова вызвали в ней волну тревоги.
– О нет, нет, не я!
– Нет, это ты! – пронзительно завизжала миссис Панч, разодетая в пышное платье, пританцовывая и подпрыгивая.
– О нет, не я!
– Нет, это ты!
– Ну скажите, ребята, я ведь не гадкий, ведь нет же?
– Нет, гадкий!
Сэм смотрела на море детских лиц: некоторые ухмылялись, у кого-то изо рта торчали палочки с леденцами. Девочки в праздничных платьицах, мальчики в нарядных, но перепачканных рубашках и коротких брючках, тоже успевших помяться в бурных играх. Какими людьми они станут, когда вырастут? Уже сейчас можно отличить кротких и напористых, хулиганов и мыслителей. Господи, ведь им всем предстоит пройти долгий путь, прежде чем… прежде чем что? Прежде чем они смогут понимать? Посмотрите на меня… я вот взрослая… мне тридцать два… а я совсем не понимаю… Быть может, жизнь вообще нельзя понять? Может, в ней есть что-то другое. Мы все так заняты, заглядываем не в те шкафы и упускаем суть дела. Эти детишки тоже в один прекрасный день превратятся в старых неудачников и по-прежнему будут открывать и закрывать не те шкафы? Рыться в сумочке в поисках… сигарет? А может… ключа к жизни? Как мать Ричарда на кухне? Нет, не надо больше. Мы вступаем в эпоху Водолея. И все имеет СМЫСЛ. Новое ПОНИМАНИЕ!
