— Нет, сударыня, клянусь честью солдата, клянусь верой христианина!
— Как! Вам неизвестны намерения лорда Винтера относительно меня?
— Нет, неизвестны.
— Не может быть, ведь вы его поверенный!
— Я никогда не лгу, сударыня.
— Ах, он так мало скрывает свои намерения, что их нетрудно угадать!
— Я не стараюсь ничего отгадывать, сударыня, я жду, чтобы мне доверились, а лорд Винтер, кроме того, что он говорил при вас, ничего мне больше не доверял.
— Значит, вы не его сообщник? — вскричала миледи с величайшей искренностью в голосе. — Значит, вы не знаете, что он готовит мне позор, в сравнении с которым ничто все земные наказания?
— Вы ошибаетесь, сударыня, — краснея, возразил Фельтон. — Лорд Винтер не способен на такое злодеяние.
«Отлично! — подумала миледи. — Еще не зная, о чем идет речь, он называет это злодеянием».
Этой ночью она решила для себя, что Фельтон вполне может стать тем фанатиком, чья рука явится карающей десницей Господа для герцога Бекингэма. На минуту, правда, у нее промелькнула жалость к блестящему кавалеру, властелину целой страны и женских сердец, но потом она подумала, что такой человек и без нее имеет множество врагов, и если Господь сочтет нужным защитить его, то отведет опасность, а если нет, то тысячи благодарственных молитв в Англии и Франции снимут с нее и убийцы эту вину. Итак, участь ее прекрасного соблазнителя была решена бесповоротно.
Поэтому сейчас она без тени колебания и якобы с подлинной страстностью воскликнула:
— Друг низкого человека на все способен!
— Кого вы называете низким человеком? — спросил Фельтон.
— Разве есть в Англии другой человек, которого можно было бы назвать так?
— Вы говорите о Джордже Вильерсе?.. — снова спросил Фельтон, и глаза его засверкали.
— …которого язычники и неверующие зовут герцогом Бекингэмом, — договорила миледи. — Я не думала, чтобы в Англии нашелся хоть один англичанин, которому нужно было бы так долго объяснять, о ком я говорю!
— Десница Господня простерта над ним, — сказал Фельттон, — он не избегнет кары, которой заслуживает.
Миледи поняла, что хотя бы в этом случае офицер на ее стороне, и удвоила усилия.
— О боже мой! Боже мой! — воскликнула она. — Когда я молю тебя послать этому человеку заслуженную им кару, ты знаешь, что я поступаю так не из личной мести, а взываю об избавлении целого народа!
— Разве вы его знаете? — спросил Фельтон.
«Наконец-то он обращается ко мне с вопросом!» — мысленно ответила миледи вне себя от радости, что она так быстро достигла такого значительного результата.
