— Чарли, ты рехнулся.
— Черта с два, я нормальнее всех в этом зоопарке! Дик, я может и не гений, но сложить два и два и получить четыре — тут мозгов много не надо!
Дик потер подбородок:
— Зачем это тебе? Не припомню, чтобы тебе было интересно что-то, кроме твоей собственной персоны.
— Я — не эгоист! — вскипел я. Чертов сукин сын, да как он посмел!
Риди повторил:
— Зачем это тебе? — он выделил последнее слово, и я чуть-чуть остыл.
— Питер и Джой Чейс — мои друзья. Их родители были на этой базе. Я хочу разобраться. Ты мне поможешь?
Дик устало выдохнул, потянулся к тумбочке, на которой валялась пачка, затянулся. Я молча наблюдал за ним, испытывая жуткое желание покурить.
— Ладно, — сказал он наконец, — Я позвоню, когда что-нибудь узнаю. Только больше не надо будить меня в такую рань. Договорились?
— Ладно, — уныло согласился я. Риди скорчил гримасу, явно мне не поверив, и отключился.
Он явно о чем-то знал, но мне сообщать об этом не торопился. Политика… Если это действительно политика, то дело дрянь. Ничего мы никогда не узнаем, разве что пройдет лет сто, и историки, копаясь в архивах, найдут данные по этому делу. История уже знала подобные прецеденты, взять хотя бы сталинские репрессии в России. Да и в Америке такое случалось сплошь и рядом.
Так что, друг Чарли, сиди на месте и молчи в тряпочку, посоветовал мне внутренний голос. И я был склонен, в кои-то веки, его послушать.
* * *
Вечером я, впервые за все пребывание в "Новом доме", подрался. Подрался, правда, это уж очень громко звучит — я просто набил морду своему же приятелю Тони Лестеру. За ужином он вспомнил утреннюю сцену и принялся на чрезвычайно повышенных тонах рассказывать об этом всей нашей компании. Я вежливо предложил ему заткнуться. Тони предупреждению не внял. В ответ на особо насмешливую реплику я ему врезал. Ну и понеслось. Нас разняли минут через десять, и это была никто иная как Джой, разглядывавшая меня как очень интересное, но мерзкое на вид насекомое.
— Идиоты, — прошипела она. Тони ругнулся и похромал в лазарет: я разбил ему скулу и, кажется, сломал руку. У меня у самого лопнула губа, и кровь большими каплями летела на воротник рубашки. Вот черт, пятна от крови всегда хуже отстирываются, мимоходом подумал я в тот самый момент, когда мне сообщили, что меня вызывает к себе директриса.
Отлично. Сейчас меня ненавязчиво попросят из этого приличного заведения туда, откуда я собственно прибыл. Либо на улицу, либо, если я серьезно покалечил нашу звезду физики, в колонию для малолеток.
