Тем временем, наступал Хэллоуин, администрация объявила о проведении вечеринки и маскарада, обещали даже какую-то музыкальную группу из Чикаго, и все обсуждали событие: малышня заранее радовалась конфетам и забавным костюмам, которые шились самими участниками, ребята постарше приглашали пару на танцы и договаривались как пронести пиво мимо учителей. Я даже и не знал, что люди, которые способны умножать в уме шестизначные цифры и участвовать в международных конференциях, могут вести себя как самые обычные подростки. Даже Питер, чью разумность не надо было доказывать, обсуждал со своей буйной подружкой костюм Дракулы, который собирался усилить парой резиновых клыков и томатным соком на белой манишке. Услышав это, я долго крутил пальцем у виска.
— Питер, это глупо! Это бред, и ты сам это понимаешь, — сказал я убежденно, когда мы вдвоем шли к библиотеке.
— Брось, Чарли, — отмахнулся он, — Это ж праздник, веселиться надо! Понимаешь, нельзя быть всегда серьезными и взрослыми, иногда надо хотя бы притворяться детьми, чтобы получить…не знаю… положительные эмоции… вспомнить детство, наконец! Мы все обожаем День Всех Святых, День Благодарения, Рождество. Это нормально — быть детьми. Или ты никогда не отмечал эти праздники?
— Не помню, — сказал я.
Я и в самом деле не помнил.
Когда-то давным-давно я очень любил Рождество и Новый Год, когда на улицах идет легкий снег, повсюду стоят елки, рядом с ними пританцовывают на морозце веселые Санта-Клаусы, сверкают витрины супермаркетов, а из всех динамиков доносится непобедимая "Джингл Беллс". Я верил, что можно загадать желание, и оно обязательно исполнится в эти чудесные, волшебные дни, когда весь мир похож на игрушечный шарик с мерцающим искусственным снегом.
Беда в том, что того Чарли давно уже не существовало. Я давно уже не верил ни во всемогущего доброго Санту, ни в жутковатых, но симпатичных обитательниц Салема, ни во что либо другое. Ни во что я не верил.
— Ты прям как Джой, — сказал Питер, — Представляешь, она отказалась идти на вечеринку со всеми парнями, которые ее приглашали — даже отпугивать никого не пришлось — и заявила, что весь вечер будет сидеть в комнате и смотреть старые фильмы.
— Ну… это уж совсем радикально, — высказал я свое мнение. Но мне было приятно, что мы с Джой хоть чуть-чуть, хоть в малом, но похожи. — А я скорей всего послушаю музыку, выпью чуток пива и буду спать.
— Идиотизм, — подытожил он.
С последним я согласился вечером, когда меня возле столовой поймала Рахиль Гринберг и ошарашила вопросом:
