– Если хочешь, можем сжечь деньги прямо сейчас. Мне же лучше – не надо будет тащиться в лес.
– Я не хочу сжигать деньги. Я хочу оставить их.
– Тогда я пошел, Джекоб. Ты можешь или оставаться здесь, или пойти со мной.
Возникла долгая пауза: он мучительно соображал, на чем остановиться. Выбор у него, надо сказать, был небольшой. Наконец Джекоб принял решение.
– Я останусь здесь, – промямлил он.
Я натянул на голову шерстяную шапочку – темно-синюю, как и моя куртка с перчатками. Потом вытащил ключи из зажигания и сунул их в карман.
Мэри-Бет бежал впереди меня, то скрываясь за деревьями, то с визгом выныривая и позвякивая ошейником, бросаясь мне навстречу; пес был весь в снегу. Покружив вокруг меня, он вновь устремлялся в глубь леса. Я двигался довольно резво, холодный воздух бодрил, заставляя окончательно проснуться.
Минут через пятнадцать я подошел к окраине сада и остановился передохнуть и осмотреться. Самолет все так же лежал в ложбине, его металлический каркас блестел, как серебро, резко выделяясь на фоне потемневших яблоневых деревьев. Наши следы были видны повсюду – черные дыры в глубоком снегу.
Поднялся порывистый ветер, растревоживший спящий лес, и в воздухе тут же запахло сыростью, что предвещало перемену погоды. Я посмотрел на небо. Оно было затянуто тяжелой серой пеленой и обещало обрушить на землю долгожданный снегопад.
В саду по-прежнему было полно ворон. Я не сразу заметил их, но, когда начал спускаться в ложбину, мне показалось, что они сидят повсюду. Некоторые из них без конца перелетали с дерева на дерево и все время каркали, словно спорили друг с другом.
Я двинулся к самолету, придерживая рукой свое отяжелевшее брюшко. Собака следовала за мной по пятам.
Дверца была приоткрыта – в точности так, как и накануне. Я разглядел на снегу след, оставленный рюкзаком, когда я тащил его из самолета, – длинная и довольно глубокая борозда. Мэри-Бет обежал вокруг самолета, обнюхивая воздух.
Я просунул голову в дверной проем, подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, потом протиснулся в салон. Я торопился, помня о том, что Джекоб остался на дороге в моей машине и что это может выйти нам боком, как вдруг ощутил на своем лице какое-то неестественное тепло, на которое обратил внимание еще вчера, то же тяжелое удушье, и в памяти сразу же ожило воспоминание о птице.
Я присел на корточки – как раз в том месте, где нашел рюкзак, и, упираясь рукой в стену, чтобы удержать равновесие, заглянул в кабину пилота.
