Но пора окунуться в мир классической литературы:
— Время, друзья мои! Прошу отвечать.
Первой была Олеся Снегова, мышка-отличница и формальный лидер курса. Расправив на коленях исписанный листочек, она монотонно забубнила про творческий путь сэра Гилберта Кита Честертона. Слова были удивительно гладкими и ровными как бусины чешского производства. Они так раздражали фальшивой правильностью, что я спросила:
— Олеся, а что лично вам нравится в книгах Честертона?
Совершенно неожиданно она ответила:
— Ничего, Стефания Андреевна. Это не мой автор. Пока. Может быть, чуть позже до него дорасту… Сейчас предпочитаю иные книги.
— Феклу Бойцову? — не удержалась я от укола.
— Почему же Бойцову? Вы думаете, на ней свет клином сошелся? Есть и другие авторы, может быть, более ее заслуживающие внимания, — спокойно ответила Олеся. — А что касается детективов, то я их не люблю. В преступлении как таковом нет ничего интересного. Любое преступление, по сути, есть шаблон. Причины всегда одни и те же: либо деньги, либо чувства. И, может быть, еще страх. Все зависит от личности преступника, от того, какой из вариантов он выберет. Если речь идет о литературе, главным в преступлении становится автор. Именно он дергает за ниточки, а герои совершают поступки. Кто-то оказывается жертвой, кто-то — убийцей, кто-то свидетелем. Кому как повезет. В жизни все не так.
— А как?
— У Сартра есть знаковая фраза: миром правят судьба и прихоть. То есть иными словами — причина всему случайность. Я более чем уверена, что причиной гибели Игоря Борисовича, например, стала цепочка таких вот случайностей. Смерть, она ведь как магнит, сначала притягивает к себе, казалось бы, незначительные события, а потом — бац! — и человека нет.
— Как Трохимовича?
— Как Трохимовича, — согласилась Олеся. — Может, его жена случайно узнала о том, что муж ей изменяет, терпела, а потом сорвалась: пришла и убила.
— …А мне кажется, что Трохимовичу кто-то угрожал, — заявила хорошенькая Алина после того, как мы мирно обсудили творчество Сомерсета Моэма, — Я однажды в приемной у секретаря ждала, а он по телефону разговаривал. Сначала спокойно, даже доброжелательно, а потом как рявкнет: все равно, мол, ничего не докажешь. За такой срок состав преступления давно истек… И бросил трубку. Потом на Катю стал орать, мол, почему посторонние в приемной.
— По-моему, Умберто Эко — шарлатан. Популист от литературы, — горячо доказывал свою точку зрения Роман Сумароков, — он просто создал каркас, на который нацепил красивые броские детальки, отвлекающие внимание читателя. Если их убрать — ничего не останется. У меня брат флористом работает, так он не раз такие фокусы проделывал: вроде смотришь на роскошный букет, глаз не оторвать, а дернешь за незаметную травинку, все посыплется. И нет красоты. Как нет психологии в романе "Имя Розы". А в преступлении всегда должна быть психология.
