— Не знала, что вы такой философ, — Екатерина боролась между двумя желаниями — убежать или отдаться Шувалову прямо здесь, перед спальней Елизаветы.
— Должность, знаете ли, обязывает, — Шувалов наклонился к ней совсем близко. — Так о чем мы, то бишь? Ах, да — о заговорах. Организация заговора — дело увлекательное. Уверен, что когда вы попробуете, вам обязательно понравится мой личный рецепт. И ведь обязательно попробуете! Куда ж в России без заговоров?! Русский народ любит хороший крепкий кнут и сладкий мягкий пряник. Пряник давайте как можно реже, чтобы вкус не отбить, а кнутом угощайте от души — им только на пользу будет. И вот еще что, ваше высочество… Хочется дать вам еще один важный совет: чтобы заговор удался, выбирайте рыбку покрупнее, больше шуму будет. Хотите, подскажу?
Екатерина облизнула губы. Шувалов зачарованно смотрел на ее влажный призывный рот.
— Александр Васильевич, эта рыбка меня не интересует. Больно мелкая и рябая. Если я и решусь когда-нибудь испробовать ваш рецепт, то найду другого карася.
— И какого? — его губы коснулись теплого рта.
— Вас.
— Вы хорошая ученица, — одобрительно отозвался Шувалов. — А теперь посмотрим, способны ли вы усвоить иные уроки.
В опочивальне государыни послышался звук разбившегося зеркала.
ГЛАВА 10.
Если Екатерина еще и сомневалась в своей победе, выйдя от государыни, то уже через два дня убедилась в своем полном и безоговорочном успехе. Обвинения были сняты, маркиз Лопиталь посрамлен.
Под тем или иным предлогом придворные стремились засвидетельствовать ей свое почтение и верность.
Великая княгиня только посмеивалась:
— О времена, о нравы!
Однако после недолгого триумфа снова наступила черная полоса. Сначала в Париже скончалась Иоганна-Елизавета, оставив полумиллионный долг, который Елизавета, пусть и не сразу, но все же оплатила. Екатерина опасалась другого: того, что переписка ее матери попадет в чужие руки и станет достоянием гласности. Однако с помощью верных друзей этого удалось избежать: опасный архив был сожжен.
Едва великая княгиня пришла в себя после потери, последовала вторая. Не прожив и полугода, умерла ее дочь, в которой великая княгиня души не чаяла. Во время отпевания Петр не скрывал откровенного злорадства. Наклонившись к уху жены, с наслаждением прошептал:
— Это тебе за распутство, змея! Нечего бастардов плодить.
Сквозь пелену слез Екатерина с ненавистью посмотрела на его рябое лицо, но еле сдержалась — промолчала. Однако искреннюю радость чертушки запомнила.
