Эдвин подошел к ней сзади, осторожно положил руки ей на плечи и коснулся губами ее пшеничных волос.
– Хочешь, я открою тебе одну из своих тайн? – спросила Хилари, не поворачивая головы.
– Конечно, хочу, – прошептал Эдвин. – Со временем я надеюсь узнать все твои секреты.
– Когда что-нибудь потрясает меня до глубины души, во мне рождается музыка… – призналась Хилари. – Это случается со мной с самого детства.
Эдвин сдвинул брови.
– В самом деле? И каждый раз ты слышишь что-нибудь новое?
Хилари кивнула.
– Я о тебе многого не знаю… – пробормотал Эдвин. – Сам не понимаю почему, но после сегодняшней нашей беседы меня охватило вдруг страстное желание раскрыть тебя для себя, проникнуть в тайники твоей души… – Он очень волновался, потому что раньше ни с кем и никогда не разговаривал настолько откровенно. Хорошо, что Хилари стояла к нему спиной и не могла видеть отражавшиеся на его лице эмоции. – Я многое отдал бы, чтобы услышать хотя бы фрагмент твоей внутренней музыки…
К глазам Хилари подступили слезы. В это мгновение она не испытывала ослепляющего вожделения, какое неизменно вызывала в ней близость Эдвина. Голова ее не шла кругом, мысли были ясными и светлыми, а низ живота не разрывало от потребности утолить сексуальную жажду. Она ощущала сейчас нечто гораздо более мощное, сложное и глубинное. И это нечто было тоже вызвано в ней присутствием Эдвина…
Как никогда раньше ей захотелось вдруг поделиться с ним всем, что ее наполняло – впечатлениями о полете пролетающей мимо птицы, радостью, подаренной ярким пламенем заката. И звучащей внутри мелодией…
– Я сыграю тебе когда-нибудь что-либо из сочиненного мною, – прошептала она, словно боясь его реакции.
Нахлынувший на Эдвина прилив незнакомых ему ранее чувств подсказал, как отреагировать на душевный порыв Хилари. Он нежно обнял ее и прижался щекой к ее щеке.
– Я буду просто счастлив… Обещаю, что скоро у тебя появится отдельный кабинет и на вилле в Майами-Бич, и в этой квартире…
– Мама, папа! – закричала выбежавшая на балкон Лили. Окрыленные поэтичностью вечера, очарованные друг другом, родители девочки бессовестно забыли о ее существовании. А ведь если бы не она, у них вообще не было бы этого вечера. – Кити хочет спать! – Лили покрутила в воздухе куклой с перепутанными волосами. – Мне пора укладывать ее в кроватку!
Эдвин улыбнулся.
– Давайте, убаюкаем ее все вместе.
– Давайте! – Лили восторженно хлопнула в ладоши.
Спустя пять минут все трое сидели на полу комнаты, которую Эдвин решил превратить в детскую, вокруг деревянной кукольной кроватки и пели колыбельную. Эдвину приходилось лишь подвывать – он почти не знал ни слов, ни мотива. Хилари с трудом удерживалась, чтобы не разразиться хохотом. А Лили относилась к делу со всей серьезностью. Пропев два куплета, она с озабоченным видом оглядела резиновое лицо куклы и поднесла палец к губам.
