Она на мгновение поставила себя на место Эдвина и передернулась от пробежавшего по спине неприятного холодка.
Наверное, для него это будет настоящим ударом! – продолжала размышлять она. Он относится ко мне, как к предмету развлечения, и не подозревает, что я – мать четырехлетнего ребенка. Причем его ребенка!
Когда с улицы до нее донесся звук подъехавшей к дому машины, она почувствовала, что к ее лицу прилила краска. Такой растерянной и виноватой ей не приходилось ощущать себя на протяжении долгого времени.
Через минуту Эдвин появился на пороге. На его чувственных губах играла довольная улыбка.
– Я догадался, моя милая, о чем ты собираешься со мной побеседовать! Хочешь объявить мне, что ты беременна!
Некоторое время Хилари казалось, что ее язык превратился в кусок дерева и отказывается двигаться.
– Т-ты считаешь, такое возможно? – пролепетала она, с трудом беря себя в руки.
Эдвин пожал плечами и усмехнулся.
– Тебе виднее. Хотя, если бы это было так, ты, наверное, не задавала бы таких глупых вопросов.
Хилари нервно рассмеялась. Эдвин приблизился к ней, взял ее за руку и провел в гостиную.
– Мне тебя страшно не хватало, – прошептал он, наклоняя голову и целуя Хилари в ухо.
Ее тело обожгла знакомая пьянящая волна, и мысли, как обычно в его присутствии, начали путаться.
– Подожди, Эдвин. Я должна сообщить тебе нечто очень важное, – сказала она, высвобождая руку и немного отстраняясь от него.
Эдвин обвел ее внимательным взглядом.
– Ты заболела?
Хилари покачала головой.
– Я абсолютно здорова.
– Значит, повода для беспокойства нет. Все остальное может подождать. – Он обнял ее за талию и привлек к себе. – Предлагаю сначала насладиться друг другом. А потом будем беседовать. Признаюсь, когда я голоден, гораздо более зол и несговорчив.
Хилари пыталась сопротивляться, когда он опускался на диван и усаживал ее на колени лицом к себе, но очень вяло, потому что его запах уже сводил ее с ума, а соски покалывало от возбуждения и жажды ласк.
Он стал покрывать горячими поцелуями ее виски, щеки, губы, шею, гладить ее ягодицы, грудь, плечи…
И постепенно она забыла о своем твердом решении как можно быстрее рассказать ему о Лили.
Заботы, тревоги, усталость после долгой дороги – все испарилось, стало вдруг неважным и глупым. Мир сжался для нее до размеров этой небольшой гостиной, и в нем не осталось ничего, кроме наслаждения, которое дарили любимые руки Эдвина.
Она трепетала и таяла, безропотно подчиняясь каждой его безмолвной команде, и задыхалась от счастья.
