Он не курил, потому что был уверен в ненужности и вредности курения, никогда в жизни не выпивал вина больше, чем один бокал, не поддавался чьему бы то ни было влиянию и не отступал от своих принципов.
– Ты потрясающе красивая, – пробормотал Эдвин, восхищенно рассматривая Хилари.
Она знала, что не представляет собой ничего особенного. Но, когда он так смотрел на нее, чувствовала, что действительно обладает чем-то необычным, какой-то изюминкой, которая в его глазах делает ее неотразимой. И обожала ощущать себя такой.
Эдвин снял с себя одежду, лег рядом с Хилари и принялся медленно гладить ее грудь, живот и бедра и покрывать их нежными поцелуями.
– Ты просто чудо, Хилл, просто чудо… – шептал он еле различимо.
– О, Эдвин… Эдвин!… – стонала она в ответ.
Его движения становились все более требовательными, его губы и руки уже обжигали ее и сводили с ума, но полностью овладевать ею он почему-то не торопился.
А Хилари уже сгорала от непреодолимого желания вновь почувствовать его в себе, слиться с ним воедино. Ей казалось, еще немного, и она вспыхнет и превратится в его руках в легкий пепел…
– Эдвин, прошу тебя… Войди же в меня поскорее… – вырвалось у нее из груди.
– Я не хочу торопиться… – сказал он. – Боюсь опять сделать тебе больно… Как тогда, когда мы занимались любовью в первый раз.
Хилари приподняла голову и ласково провела ладонью по его растрепавшимся густым волосам.
– Это было естественно и больше не повторится. Ведь до тебя у меня никого никогда не было.
На мгновение Эдвин замер.
«Никого никогда не было…» – эхом отдалось в его висках. Неужели это правда?
Он взглянул в серые прозрачные глаза Хилари, озаренные чудесным внутренним светом, подернутые туманной вожделенной дымкой и покачал головой.
Ему на ум приходили мысли о том, что до встречи с ним она могла быть девственницей, но он не был в этом уверен.
Почему я не заметил, что для нее тогда все случилось впервые? Был так поглощен страстью? Или настолько уверен, что она искушена в подобных делах? – размышлял он, а душа его наполнялась все большей гордостью и все большим облегчением.
Он проник в нее неожиданно и порывисто. Она на мгновение замерла, оглушенная водопадом давно забытых и ни с чем не сравнимых эмоций. Ее глаза наполнились слезами, и, забыв обо всем на свете, она отдалась блаженству.
– Хилари! Хилари! – закричал Эдвин в исступлении, достигнув самого насыщенного в своей жизни оргазма, опустился на нее и, содрогаясь, уткнулся лицом в ее благоухающие волосы.
