Сашко понимал бая Ламбо – у человека двое сыновей, которые учатся в институте, и одна пенсия. Материально ему, конечно, приходилось туго. А бур давал возможность заработать. Да и работа – не бог весть какая сложная, каждому по плечу, и курсов кончать не надо. К тому же бай Ламбо знал, что, если он не будет помалкивать, его могут прогнать в любой момент – желающих занять такое место, сколько угодно.
– Ты всю жизнь молчишь, потому так и живешь, – говорил Антон. – Трудишься, как крот, а что толку?
– А ты не молчишь, и чего этим добился? – отвечал бай Ламбо. – Ты-то как живешь? Высококвалифицированный техник, собаку съел в своем деле, человек с образованием, а толкаешь вместе со мной эту железяку и месишь ногами грязь. Все потому, что очень умный…
Сашко слушал и не мог понять, почему они так спорят из-за этого бура. Не все ли равно, каким макаром заполучил его товарищ Гечев? Товарищ Гечев был обладателем не только бура.
Ему принадлежал и зеленый грузовичок, на котором они тряслись по пыльным дорогам дачной местности, правда, зарегистрирован он был, разумеется, на чужое имя; ему принадлежали и тачки, в которых перевозили грунт и цемент; имелись у него и вороты для колодцев и даже бульдозер. Хотя и государственный, бульдозер, фактически, был его собственностью, он прокладывал дорогу к дачам и участкам клиентов товарища Гечева. У Гечева с бульдозеристом был договор, и тот, считай, работал под его началом.
Товарищ Гечев имел даже свой монастырь. Старый, заросший бурьяном, с высокой каменной оградой и широким, утопающим в зелени двором. Монастырь был полуразрушен, но крепкие стены еще стояли, и на них сохранились остатки старинной живописи, выполненной киноварью и золотом, неясные очертания греческих букв, почерневшие от дыма, размытые дождями. На стертых каменных плитах пола виднелись следы воска, накапавшего с некогда горевших здесь свечей. В канавке, проложенной через двор, еще шумела вода, и старый кипарис тянулся к небу острой вершиной.
Товарищ Гечев заплатил общине близлежащего села тысячу восемьсот левов, и монастырь стал его частной собственностью.
Товарищ Гечев выращивал в монастыре свиней.
Место очень удобное, воздух чистый, вода в изобилии, вокруг – широкие поляны, двор просторный, до пятисот голов может вместить, высокая каменная ограда отбрасывает тень, столь приятную в жаркие летние дни, а когда идет дождь, свиней загоняют под закопченные своды церкви. Новый свинарник обошелся бы раз в десять дороже, да еще не известно, когда бы его построили.
