– Тебе сахару сколько? – первой заговорила она будничным тоном. И обстановка как будто сразу разрядилась.
– Две ложки, – охотно отозвался Костя.
Встав с дивана, он дотянулся до журнального столика на колесиках и подкатил его к себе.
– Ну что, здесь попьем? – виновато спросил он.
– Да, пожалуй.
Маша принесла на столик кружки, источающие пар, затем вернулась в свою кухоньку, хлопнув дверцами, достала из верхнего шкафчика вазочку с печеньем. Выставив десерт на столик, села рядом с Костей на диван. Он еще сильнее почувствовал этот аромат дешевого жасминного парфюма.
«Странно, – подумалось ему, – зачем она надушилась? Собиралась куда-то выйти? А я ей, верно, помешал. Или просто, от нечего делать, испытывала новую туалетную воду?»
Костя сделал глоток чая, обжегся и отодвинул кружку. Повернувшись и притянувшись к Маше, он резко взял ее за плечи.
– Послушай, я был не прав, я сглупил. Теперь я понял что-то важное и… В общем, я завтра уезжаю из города. Это надолго и может быть очень опасно. Я не мог отправиться, не увидев тебя.
Маша закусила нижнюю губу. Глаза ее поначалу уставились в одну точку на диване, затем, когда он перестал говорить, поймали его взгляд, испугались и опустились.
– Ну что ж, теперь увидел, можешь спокойно ехать, – осипшим голосом сказала она.
– И это все? – он не отпускал ее хрупкие плечи, она не сопротивлялась.
– А чего ты хотел услышать?
Зрачки ее поднялись и честно посмотрели ему в глаза – это кончилась тревожная рябь на пруду, и появилось илистое дно.
– Не делай вид, что тебе все равно. – Костя отпустил ее плечи.
– А я и не делаю.
Костя вздохнул. Разговор явно не клеился. Он встал из-за стола, прошелся к окну.
Ухоженные комнатные растения на подоконнике. Он не ошибся, когда стоял внизу – это было ее окно. За стеклом тот же хмурый пейзаж. Глухой дворик. Где-то за домами, как шпиль, торчит почти черный небоскреб. Пару дней назад все было идентично. Ничего не изменилось с тех пор. Только в ней что-то надломилось. Или наоборот – закалилось.
«А чего же ты, собственно, хотел?» – в который раз спросил он себя.
– Не исключено, что я уже не вернусь. Там, куда я еду, может случиться все.
Как глупо! Давить на жалость. Козырять опасностью смерти. Глупо и недостойно одинокого волка. Лучше-то ничего не мог придумать?
– Ты что, в Москву собрался? – она приподняла брови, кружка застыла у накрашенных губ – он заметил краем глаза.
А все-таки подействовало!
– Нет, ближе, но все равно за пределы Республики.
