Качок уже вернулся с коричневым ремнем в руке и самодовольной улыбкой на овальном лице.
– Принес? Молодец. Давай, вяжи его. – Николай снова сел на стул.
Архип послушно склонился над Костей, каменной хваткой сгреб его руки, мастерским движением обмотал ремень, затянул узел. Муконин не сопротивлялся. Сомнамбулически сидел на полу, уставившись вбок, в бессмысленную точку на стене. Точно больной на приеме у врача, на процедуре измерения артериального давления.
– Ну и чо с ним дальше делать? – осведомился Архип, закончив свою грязную работу.
– Муконин, подъем! – вместо ответа бодро скомандовал особист.
Костя безропотно встал. Руки опять заныли – похоже, еще старый-то след не прошел, и снова там же перетянули.
– Вали в угол. Будешь там сидеть. Как школьник.
Следователь опять хихикнул. Костю обожгло внутри: ну подожди, придет мой час, и твоя субтильная морда превратится в месиво!
Качок, больно держа под мышку, проводил Муконина в угол гостиной, тот что у лестницы. Ребро мешало ходить, отзываясь адскими уколами на каждый шаг. В углу Архип неприятно надавил на плечо и усадил Костю.
– Надо бы ему еще ноги связать, – предложил шестерка следователя. – А то чего доброго, опять взбредет в голову побегать.
– Не стоит, я посторожу, – умиротворенным тоном произнес Набоков.
Пистолет лег на колени, стволом в Костину сторону. Теперь, в новом раскладе, следователь сидел в пол-оборота к Косте.
– Да никуда я больше не собираюсь, – обреченно пробурчал Муконин.
Он не видел выхода из сложившейся ситуации. В голову лезло только одно: нужно ждать – как распорядится судьба.
Набоков взглянул на большие старомодные часы, висевшие на стене. Стрелки на классическом круглом циферблате показывали десять минут первого.
– Архип, сходи к воротам, – попросил следователь. – Там щас ребята подъедут. Встретишь, посты расставишь.
– Ага, ладно, пойду, – пробормотал бугай и двинулся к выходу.
– А мы тут с Костиком поболтаем за жизнь. – Набоков повернулся на стуле с улыбочкой на лице, пока напарник скрылся за дверями. – Да, Костик?
– Иди ты нах, – сказал Муконин.
– Грубишь, значит? Зря, зря. Так о чем ты там с Санычем размусоливал? О патриотизме? Значит, ты считаешь, что мы предатели Родины, так? А ты беленький весь, в пушку. Аки ангел небесный.
– Может и так.
– Ну-ну. Смотри, не зардейся.
– А что, ты как-то иначе думаешь? – нехотя спросил Костя.
Ему не хотелось разводить с очередным оборотнем новую демагогию. Но время надо было убить.
