– После того как арабы ободрали облицовку, за шесть веков пирамида разрушилась больше, чем за сорок предшествующих, если считать с точки зрения общепринятой египтологии, или за сто семьдесят, если вы разделяете взгляды Кайса.
– Печально, – соглашаюсь я. – А как они умудрились это сделать?
– Они решили, что им нужна эта облицовка, – Джекки встает на защиту давно усопших арабов, – для Аллаха.
– Еще печальнее, – добавляю я. – И в конце концов оскорбительно для того, кто решил послать нам эту каменную открытку.
– Арабам нужны были камни для восстановления Каира. Помнишь строительство дамбы во времена Насера?
И Джекки начинает рассказывать о том, как Насер затопил архитектурные сокровища при строительстве гидроэлектростанции. Вспоминая миллионы обездоленных, которых я видел в Каире, я вынужден согласиться, что поступил бы точно так же.
– Но снять облицовку – это совсем другое, – говорит Малдун. – Это все равно что умышленно совершить преступление, зная, что закон еще не вступил в силу. И теперь неизвестно, должно было послание дойти до нас или нет. Строители этой штуковины пытались передать сведения, важные во все времена. Формулу квадратуры круга или золотого сечения. Ни одна другая пирамида не содержит этих сведений. Они несут чисто личностную информацию, сводящуюся приблизительно к следующему: «Внимание, потомки! Пара строк, чтобы напомнить вам о том, что фараон Как-его-натон был величайшим воином, правителем и мыслителем, воплотившим в жизнь грандиозные замыслы, часть из которых изображена на соседних стенах. Его супруга тоже ни в чем ему не уступала». В Великой пирамиде вы не найдете ничего подобного. Никаких хвалебных иероглифов. Предполагалось какое-то другое, более универсальное послание.
– Может, оно и не исчезло, – замечает Джекки. – Может, за те миллиарды лет, которые нас разделяют, мы просто разучились читать.
– Или все это было лишь приманкой для арабов, – добавляю я. – И никакого послания не было вообще.
Я умею делать такие допущения в разговоре на любую тему и с любым собеседником.
Наше внимание привлекает шорох гравия, и, подняв головы, мы видим маленькую фигурку, выходящую из центрального входа и направляющуюся к нам.
– Пошли, – говорит Малдун. – За южной гранью есть место, где вас не найдут.
Мы с Джекки вслед за ним огибаем северо-восточный угол и начинаем двигаться вдоль западного основания. Становится темнее, так как огромное строение закрывает огни Каира. Малдун осторожно проводит нас через раскопки небольшого погребального храма, находящегося между тылом Великой пирамиды и восточной гранью ее не менее величественной соседки – пирамиды Хефрена.
