…Когда Альвион пришел в себя, тело девушки уже унесли. На золотом алтаре, запятнанном ярко-красными потеками, осталось лежать кровавым комом еще живое и трепещущее сердце. Жрец с обагренными по локоть руками поднял сердце по направлению к золотому скарабею:
— Прими же!
Потом он положил сердце на поданное ему золотое блюдо, которое унесли в дальнюю дверь.
Жертвоприношение закончилось, но служба еще продолжалась. Альвион стоял будто в бреду, чувствуя, как по всему телу пробегает крупная дрожь. Он никак не мог справиться с собой: ему чудились дикие гортанные звуки чужой песни, стук древков по обтянутым кожей щитам, треск горящих сосновых веток и топот босых ног по утоптанной земле.
Гонг ударил снова. По шеренгам жрецов и рабов пробежало оживление: это был конец службы. Но тут вперед от алтаря шагнул один из высших жрецов, воздев руки:
— Внемлите! Ныне Кхамул Дхарин послал своих воинов, дабы преградить вход в Обитель. Хотя чтим мы нашего правителя, но сей поступок — недостоин правды короля и свершен против права Сына Зари. Посему в Обители объявляется осадное положение — покуда Верховный Святитель, что ныне внимает Совершенному, не явится нам, и не отменит либо не подтвердит сие. Нет нужды облаченным в красное склонять голову перед владыкой юга, ибо запасов наших и воды хватит на год с лишним, а самая долгая осада, которой когда-либо подвергался Храм, длилась девять лун. И единственное, чего не достает Храму — это достаточного количества жертв. Посему помыслите: нет ли в сердцах ваших благочестивого рвения взойти на алтарь Скарабея? Жребий будет определять счастливца среди младших жрецов через две луны, когда кончатся прочие жертвы.
После этих слов на некоторое время воцарилось мертвое молчание. И лишь после того, как старшие жрецы вышли в дальнюю дверь, начали расходится младшие жрецы. Альвион последовал за бледным как мел Амети.
Они поднялись в келью жреца — небольшую комнату без окна, освещенную масляным светильником. На белой штукатурке стен красовались изображения скарабея. Амети со стоном повалился на скрипучее деревянное ложе, обхватив голову руками:
— О Всевидящий, за что на меня все это?! Эти Дети Моря — чтоб оно высохло! Пророчества старого нечестивца и ужасный жребий — за что?
Альвион тем временем закрыл на засов дверь и внимательно осмотрел все помещение.
— Прекрати нытье, облаченный в красное, если уж ты не способен думать ни о чем, кроме себя. Не время. Чем скорее ты сделаешь то, что обещал, тем скорее ты получишь остальное золото и тем скорее кончится осада — раз пленника уже не будет в Храме. Может, подпоим сегодня твоего старшего? Тогда ночью мы могли бы отправиться в каменные темницы.
