А началось все с того, что однажды ковбой решил испытать свои силы на большом стаде, которое ждало «обработки». Он сменил свою уставшую «круговую» лошадь на Дымку и, выждав, пока бесенок перестанет беситься, остановил его возле стада быков и коров. Работа Клинта и Дымки была в том, чтобы не дать ни одному животному, отбитому для «главного стада», вырваться на свободу. С десяток других всадников заняты были тем же, все они были на послушных, прекрасно выезженных лошадях, и когда Дымка увидел, с кем он теперь в компании, в его глазах загорелся блеск.
Он горделиво рыл копытом землю, когда с быстротой, едва уловимой для глаза, круторогий бык ринулся прочь от стада, с налитыми кровью глазами метнулся мимо всадников и понесся по открытому полю. Дымка только и видел, что рыжий проблеск, но, едва ощутив поводья, прянул за ним. Еще мгновенье, и проблеск оказался быком, и Дымка понял, что нужно его повернуть назад.
Клинт улыбнулся от удовольствия, когда бык врезался в стадо с такой же быстротой, с какой прежде вырвался прочь. Дымка, гордый победой, стоял уже на своем месте, и стоило только какому-нибудь ошалелому животному пуститься наутек, как он очертя голову бросался в погоню.
С той поры Дымка и остался на «дневке». То он стерег скот и удерживал его на месте, то помогал в его «обработке». Второе ему было больше по душе, потому что здесь было больше дела. Но стеречь скотину тоже было не скучно. Клинт всегда следил, чтобы веревка его была натянута туго. У него всегда находился бычок, против которого он имел зуб, и, едва управляющий ранчо уезжал с другими ковбоями на круг, он сажал петлю злосчастному быку на рога, и Дымке начиналось раздолье.
В эти долгие дни Дымка и Клинт, если только это можно представить себе, еще больше привязались друг к другу. Случалось, что огромное стадо быков, коров и телят паслось спокойно, ни у кого не являлось охоты удариться в бегство. Тогда Клинт трогал поводьями, и Дымка въезжал на холм, с которого видно было все стадо. Здесь ковбой слезал с седла, ложился врастяжку в тени своей лошади и закрывал глаза в сладком забытьи, а Дымка стоял рядом и обмахивал мух, одним глазом следя за ковбоем, другим — за пасущимся стадом.
Погожие свежие солнечные дни осени были на отлете, — начались дожди, и чем ближе подползало время к зиме, тем дожди становились холоднее, а потом превратились в мокрый снег.
Где была пыль, стала грязь, тугие веревки огрубели в стальные канаты, седла и потники были мокрыми, тяжелыми и холодными, издрогшие лошади встречали их прикосновение горбом и брыканием.
