— Да, это какая-то новинка. Они раздавали экспериментальные образцы у Стокмана. Не знаю, пойдет ли она в продажу.
Он так нервничает, что меня тошнит.
— Э, я, вообще-то, явился сюда не для того, чтобы наслаждаться твоим благоуханием. У меня есть для тебя работа.
Излагаю вкратце. Фирма по пошиву джинсов объявила конкурс, в котором участвуем мы и еще три других рекламных агентства. Новая модель называется «Сталкер», она должна стать ультрамодной и мгновенно разойтись. Нужно придумать что-то совершенно новое. Непременно.
— Ты всегда был одним из наших лучших фотографов. А в последнее время ты доказал, что умеешь прекрасно пользоваться компьютерной графикой. Подкинь нам какую-нибудь идею.
— Идею?
— Правда, мы с парой наших ребят трудились до седьмого пота и до потери сознания. Но теперь требуется запустить и левые, и правые полушария. О'кей, «Сталкер» должен завлечь публику, и все же мы не хотим использовать ничего похожего на эту идиотку Мадонну, нужно найти новый подход. Я хочу, чтобы ты что-нибудь придумал, какую-нибудь замечательную картинку. Например, обольем «Сталкеры» бензином и подожжем их в Праге на площади Яна Палеха,[7] а буквы напишем дымом — какой-нибудь слоган вроде «c'mon baby light my fire».[8] Короче говоря, беспредел.
АНГЕЛ
— Я хочу, чтобы получился крутняк, — говорит Мартес, а я не могу оторвать глаз от его рук, которые сжимаются так сексуально: они будто стискивают спинку кровати. — Что-нибудь сногсшибательное и ураганное.
Когда я поднимаю глаза, я вижу, что он заметил, как я смотрел на его руки и теперь, прищурившись, улыбается.
— У тебя больное воображение, я ведь знаю. Так дай ему волю, пусть порезвится.
MAPTEC
Микаэль вяло кивает, и я достаю из угла большую тяжелую спортивную сумку.
— Здесь восемь пар «Сталкеров» всевозможных размеров, если не хватит, принесу еще. Времени достаточно — месяца два. Крайний срок — в конце марта. Родишь идею — получишь хороший гонорар. Речь идет о десятках тысяч.
В случае выигрыша наш доход составит около полутора миллионов. Но этого я не говорю. Я кидаю сумку Микаэлю, она такая тяжелая, что чуть не сбивает его с ног, но отступив на пару шагов, он удерживает равновесие.
— Мы в тебя верим. Ты, наверное, знаешь, как мы тебя прозвали?
Микаэль держит сумку обеими руками и поднимает на меня вопросительный взгляд. Я понижаю голос почти до шепота.
— Микеланджело.
АНГЕЛ
Микеланджело.
Когда мы впервые встретились, я не был никаким Микеланджело, я был просто Хартикайненом и снимал студию.
