Самир кивнул и улыбнулся.
— Как по-вашему, Евангелие Q есть на самом деле? — неторопливо спросил он.
— Возможно. У Матфея и Луки около двухсот тридцати пяти общих стихов, которые не встречаются у Марка. Если Евангелие Q существует, оно не такое уж объемное. Или источников больше, Q, R, S и так далее. Не знаю.
— С чего вы взяли, что стихов только двести тридцать пять? — тихо осведомился Язид.
Рубен повернулся к нему:
— Вы имеете в виду, их больше? Не приходило в голову. То есть в Q есть тексты, которые не взяли Матфей и Лука? — Он замолчал на мгновение, чтобы налить себе свежего сока лайма и обдумать новую мысль. — Гм. Возможно, конечно. Но какие?
— А кто бы мог написать Q… если бы оно существовало на самом деле?
Прежде чем оговориться, Хусам выдержал многозначительную паузу. Будто не сомневался в реальности Q.
Возможно, у него своя теория. Конечно, оригинальную идею выдвинуть сложно. Рубен изучил около двадцати объяснений, начиная от тех, что пришли из IV века, времен Августина.
Он мысленно вернулся на занятия, которые посещал несколько лет назад, и рискнул:
— Иудейский христианин, потому что избегает имени божества. Иудейские авторы старались не писать божественное имя полностью, чтобы не совершать святотатства. Неиудейским христианам чужды их терзания.
— Думаете?
Хусам, пусть и агностик по убеждениям, не отставал от других, вытягивая из Рубена информацию.
— Я заметил табличку, когда поднимался к Куполу Скалы и мечети Эль-Акса, что на месте древнего храма у Стены Плача в Иерусалиме, — ответил Рубен. — Праведным иудеям входить запрещалось, потому что земля посвящена «Б-гу». «О» было пропущено: произносить имя божества полностью — значит, совершать святотатство, умалять священный трепет и почтение.
— Догадываетесь, что за иудейский автор? — не отставал Хусам.
— Да кто угодно. Некоторые ученые уверены, что он жил в Сирии. Но я знаю не больше вашего.
— А если предположить? — настаивал Хусам.
Серьезность Диабов настораживала Рубена. Тут крылось нечто большее, нежели светский разговор на библейские темы.
— Кто-то называет пленного еврейского генерала, Иосифа. Он, конечно, писал иудейскую историю с середины первого века. Но это так, выстрел вслепую. Иосиф переметнулся на сторону римлян, и лишь вскользь упоминает христиан.
— Еще кто-нибудь? — Язид продолжил допрос вместо младшего брата.
— Святой Марк или Филон Александрийский. Говорят, оба беседовали с первым учеником Иисуса, святым Петром, до его мученической смерти в Риме.
