Сюжетную линию при отвлечённом и почти медитативном чтении в текстах Натальи найти так же трудно, как старую заросшую тропинку в вековечном лесу.
Это похоже на поиски второго потаённого дна, тайной комнаты, стремление препарировать живое природное естество или объяснить работу человеческого мозга.
Это, вероятно, и не нужно. Открытие полноты смысла можно считать джек-потом, лучше же относиться к содержательной стороне как ко вторичной по отношению к пейзажу.
Ощущения от её текстов можно сравнить с медленной прогулкой по Лувру или Третьяковской галерее, с восхождением и спуском с Эльбруса, когда, задыхаясь от нахлынувшего кислорода, ощущаешь фатальную невозможность объяснить всю гамму чувств, сказочных впечатлений и эйфории, настигнувшей тебя на вершине.
Василий Шукшин говорил в беседах, дублируя сказанное движением рук, что "воздух в России нужно резать ножом и есть".
Столь же неповторимо объёмен и внятен каждому владеющему русским языком человеку и мир Натальи Макеевой.
Язык и мир автора, если попытаться установить его литературные координаты, затерян где-то между мирами Льюиса Кэрролла и Джона Рональда Толкиена и литературой потока сознания.
Не являясь ни тем, ни другим, проза Натальи Макеевой выводит неповторимые узорчатые золотые письмена в скрижалях русской национальной литературы.
Сойни Е.Г. Финляндия в литературном и художественном наследии русского авангарда. Институт языка, литературы и истории КарНЦ РАН. – М.: Наука, 2009.
В этом году отмечалось 300 лет со дня Полтавской битвы. Присоединение Финляндии к России – инерция тогдашней победы. Сегодня за рубежом оказались и Полтава, и Суоми. Получается так, что в конечном итоге Карл XII взял реванш над Петром I – Запад вплотную придвинул к нам свои границы, существенно сузив окно, пробитое в его пространство русским императором. Ностальгия по прошлому законна. Есть нота этой ностальгии и в чудесной книге Елены Григорьевны Сойни, где целостно воссоздаётся взаимодействие культур России и Финляндии в те годы, когда они были одним государством. Автократия включала в себя демократию: финский сейм – внутри имперской структуры. Однако симбиоз Финляндии и России поражает своей органичностью. Пусть он оказался преходящим, но наведённое им поле ощущалось долго.
В книге Е.Сойни выявлены культурные следствия удивительного симбиоза. Данное явление в биологии предполагает очень тесное взаимодействие партнёров при сохранении их индивидуальности и самобытности. Это мы видим и в нашем случае. Границу между Финляндией и Россией, сохранявшуюся и в имперское время, можно сравнить с осью зеркальной симметрии: с двух сторон – обоюдно – открывается остранённое зазеркалье. Переход подобных границ в философии называется трансцендированием. Можно сказать так: две культуры трансцендировали в направлении друг друга – именно об этом и рассказывается в исследовании Сойни. Она пишет о карелианистах, устремлявшихся к местам, где записывались руны "Калевалы": "Для путешественников был важен сам переход границы, как переход в идеализируемый мир". Этот переход, формально вполне простой, обретал мистериальные черты. Взаимно и с русской стороны Финляндия предстаёт как зазеркалье. Сколь характерен для нашего Серебряного века её культ! Молодой Василий Кандинский едет изучать зырян. В путь он берет "Калевалу". Ему открывается мир, который воспринимается с восторгом и трепетом: это "какая-то другая планета". Другое, иное! Снова работает алгоритм остранения. Чем задавалась эта инаковость?
