Однако такие персоналии, наподобие Аникия, скорее исключение, чем правило. Он практически диссидент, многим кажется просто чудаковатым, и при этом своим примером он показывает, что Церковь – это не есть территория только лишь святых, небожителей, но сообщество живых людей с их слабостями, недостатками, текущими каждодневными проблемами. Самоотстраняясь от мира, пренебрегая миссио- нерской деятельностью, Церковь сама себя определяет в резервацию. Уже в конце 20 века диакон Андрей Кураев в интервью газете "Настоящее время" (М., 1998, №9) говорит о недуге, поразившем церковную жизнь, в которой "распространено убеждение, что служение Богу – это только богослужение, что церковная жизнь тождественна жизни литургической. Нередко священник, который пробует выйти к людям за храмовую ограду, идёт в школу, в университет, в газеты, в больницы, начинает восприниматься как "обновленец" и "протестант"".
Фёдор Абрамов считал, что высшее предназначение Церкви состоит в объединительной функции, в том, что она ни в коем случае не уводит человека от жизни, а, наоборот, подготавливает к ней: "Всё удивительно жизнерадостно. В общем, храм настраивал не на отказ от жизни, а наоборот. Он заражал жизнью. Любите жизнь! Она и есть рай настоящий – вот какой смысл, кажется, вкладывал художник в росписи. Ваш край суровый. Но жизнь хороша. Да, удивительно радостные службы были в этом храме". Лучшего сопоставления, пожалуй, и не найти: суровая северная природа, всеми силами протестующая против самого факта существования человека и храм, как торжество жизни – частичка рая в посю- стороннем мире. Храм соединяет небо и землю, холод и тепло, север и юг.
Русский Север, что отечественная культура, хрупкий, с необычайно тонким плодородным слоем. Если и занесёт какое живое семя ветром, то, едва пустив корни, оно может быть погублено следующим порывом. Единственный оплот – храм, нечто основательное: "Да, суровый север. И вдруг райские кущи. Выходить не хочется из храма". Именно он не только аккумулировал в себе, но и оберегал, сохранял отечественную культуру. Обогащал её необычайной, буквально райской красотой, а также людьми, ведь "в характере северянина, как нигде в России, сочетаются эти взаимоисключающие начала. С одной стороны – размах, широта, стремление к просторам, к воле. А с другой стороны – тихость, смирение, особое ощущение братства, соборности, артельности…"
Именно этот человек и составляет самое большое наше богатство, с которым ничто другое не сравнится: "Страшные обстоятельства жизни, но какие люди! Темно, а светло. Потому что люди, человеческие характеры – здешнее солнце. Нет долго солнца – от людей свет. В людях спрессовано солнце, тепло. Доброта. И она греет".
