Савка вслед:
– Ты хоть одёжу возьми, над головой неси. Заскочишь в лодку – оболокайся живей!
Я хотел посмеяться, но отчего-то не стал. "Ладно, – думаю, – возьму. Не велик груз". Самому в душе озорно. Вот тебе и поморы: моря боятся.
Ветер крепчает, пронизывает. Кожа превращается в мелкую кухонную тёрку. Не мешкая, подхожу к воде. Делаю шаг.
– Ё-ёё-о! В-в-вот этта д-аа…
Зря полез. Если бы не мужики, вернулся бы. Но я чувствую на себе пытливые взгляды, которые вилами упираются мне в спину. Нащупывая опору, по склизкому от водорослей и тины каменистому дну, я едва-едва, продвигаюсь к лодке. Ноги жжёт, как серной кислотой. Мёрзлый рассол, поднимаясь выше и выше, острой бритвой полосует кожу. Вот, чёрт, дёрнул!
Пробую ступать быстрее.
Не м-мм-мог-г-гу… Зубы лихорадочно отстукивают дробь, своим клацаньем перебивая шумное прерывистое дыхание. Студёная вода подступает к груди.
– Не могли лодку нормально поставить! Мореходы долбанные…
Я, словно в бреду, дотягиваюсь до просмоленного борта. Запрыгиваю. Мокрое тело на морозном ветру, кажется, вспыхнет сейчас. Одежда ремнём перетянута. Непослушными пальцами пытаюсь ослабить узел. Не хватает силы хлястик дд-дёрнуть… Наконец-то!
Успеваю заметить, что мой "меньшой брат" спрятался с головой, как черепаха в панцирь. Скорей одеваться! Сперва – брюки. Учили нас так: "Сам погибай, а товарища выручай!" На сырые ноги натягиваю ватные штаны – не лезут. Липнут к ногам. Наконец нацепил и – хлоп! – падаю на дно карбаса, от ветра кроюсь. Лёжа одеваю рубаху. Затем куртку. Куртка и штаны – моё спасание!
С благодарностью вспоминаю Савву… но, будто опасаясь быть уличённым в доброте, отгоняю эту думку прочь.
Обезумев от холода, стараюсь не унять дрожь, а наоборот, усилить её, согреваясь при этом. Пробую себя ущипнуть: тело не чувствует новой боли. Оно онемело от боли, той. Крепко стискиваю зубы и глухо рычу. Понимая моё состояние, меня не понукают. Не задают вопросов. Не острят.
Встаю. Выбираю якоря. Несколько сильных гребков – и упираюсь в берег. Смотрю, мужики запаливают костёр. Не глядя им в глаза, прошу подать портянки и сапоги. Озябшими руками обматываю ступни "ноговицой" и обуваюсь.
Ветхий, отслуживший свой век баркас, уже пылает.
Савка зовёт:
– Иди ближе к огню-то. Грейся.
Я молча подхожу к костру с подветренной стороны. Языки пламени и дым ударяются в меня. Искры пригоршнями звёзд летят на ватные брюки и фуфайку. Коленям становится горячо. Отступаю на шаг. И здесь жар обнял. Отодвигаюсь ещё дальше. Присаживаюсь на корточки. Замёрзшие пряди волос на голове оттаивают. Дым щиплет глаза. Я довольно жмурюсь.
