Конечно, подобный перевод недопустим на официальных встречах и приемах, поэтому наш гениальный переводчик Андрей, как губка, впитывает каждое наше слово и всегда наблюдает за нами, словно снимая на камеру все наши движения . И это, кажется, помогает ему в работе. Он поочередно становится то тенью В.Г. Распутина, то отражением Л.И. Бородина, и я ловлю в его исполнении то медлительный поворот головы Валерия Николаевича Ганичева, то открытую улыбку Владимира Бондаренко, то он пригладит волосы, совсем как Николай Лугинов... Чтобы перевести слово человека на свой язык, надо стать немного этим человеком, а чем сложнее человек, тем тяжелее стать им хотя бы на время. Как удалось Андрею стать всеми нами – непостижимо! Я всегда наблюдала за ним, познавая через него его страну и народ. Вот, Андрей разговаривает с Леонидом Бородиным – разговор, видимо, серьезный, судя по всему, философский, и со стороны это два одинаковых философа. Через несколько минут подбегает с организационными вопросами по китайскому массажу Олег Бавыкин, и от Андрея-философа не осталось и следа. Он уже – Андрей-Олег, летящий по холлу гостиницы к портье, видоизменяется на глазах, как поток воды, приобретая форму данного волей случая сосуда.
Мы так переключаться не умеем. Вернее, если постараться, то можно попробовать, но после третьего переключения может последовать взрыв, от которого сосуда просто не останется. Китайцы очень терпеливая и доброжелательная нация, они вежливы и незлопамятны. Но память у них хорошая. Это нация со стальным стержнем внутри. И сталь умеет двигаться, гнуться и не ломаться. Ртутная, резиновая какая-то сталь внутри них. Они по-детски открыты, имеют обостренное чувство несправедливости. Невозможно их не полюбить. Великая нация, мощная, здоровая, сильная, отдохнувшая. А мы – устали. Мы ослабли и заболели чередой событий 19 века. Это отдельная тема отдельных разговоров, которые всем надоели. Остановлюсь на том, что они и мы – две имперские, государствообразующие нации, на данном этапе жизни отличающиеся друг от друга как день и ночь, небо и земля, черное и белое, как две энергии – инь и янь. Я говорю о нациях, а не о государствах.
***
Китайцы несколько растеряны по поводу положения дел в современной русской литературе. Они, кстати не называют ее "российской", как у нас нынче принято. Однако понятие "современная русская литература" изменилось в их чутком восприятии, и героя, на которого можно было равняться при написании идеологически выстроенного литературного произведения, им теперь найти трудно. Им трудно и нам трудно. В бурном, мутном потоке современной русскоязычной книгопродукции чего только нет, кроме героев. Да и есть ли они в жизни, на земле?
