Не комментируя версию Быкова, обращаю внимание только на то, как она аргументируется. Автор "Пастернака" восприятие Блоком революции иллюстрирует цитатой его стихотворения "Поэты". А оно опубликовано в 1908 году, первая черновая редакция появилась в 1903 году. В этом стихотворении выражена символистски-модернистская идея противопоставления поэта всем остальным, обывательскому болоту, к которому относятся и читатель, и критик. То есть утверждается идея избранничества, небожительства, которую Блок не раз резко и справедливо критиковал. Показательна и его поздняя реакция на это стихотворение: "Отвратительный анархизм несчастного пьяницы".
То есть идейно это стихотворение и цитируемые Быковым строки никакого отношения к блоковскому мирочувствованию в 1918 году не имеют и иметь не могут. К тому же, как следует из сказанного, здесь допускается Быковым недопустимая хронологическая инверсия. К этому приему автор книги прибегает неоднократно. В частности, страницей ранее, где рассуждает о "железнодорожном" познании России у Блока и Пастернака. Если принять на вооружение логику Быкова, то тогда можно утверждать, что прототипом Хлестакова был автор "Пастернака".
И последнее: в очередной раз в цитате допущены ошибки, сразу три. У Блока приведенные Быковым строки выглядят так: "Я верю: то Бог меня снегом занес, / То вьюга меня целовала".
Дмитрий Быков — любитель сравнений. Он постоянно скрещивает писательские судьбы, творчество. Видимо, именно в такие моменты автор особенно не контролирует себя, дает волю своей богатейшей фантазии. В результате рождаются многочисленные пассажи, один умилительнее другого. Приведу только один: "И если бы "Двенадцать" — поэму о патруле — задумал писать Пастернак, — Петруха не убивал бы Катьку, а спасал ее от жадной, грубой любви юнкера, возрождал к новой жизни… в общем, погиб бы Ванька, тот самый, который "с Катькой в кабаке". А к двенадцати прибавилась бы тринадцатая — Катька-Магдалина, которая шла бы во главе всей честной компании об руку с Христом, оба в белых венчиках из роз".
Сначала о реальном, о чем говорить неудобно, настолько все очевидно. Оригинальна сама трактовка "Двенадцати" — "поэма о патруле". Умри Дмитрий, но, действительно, лучше не скажешь. Смело можно включать этот "шедевр" в школьные и вузовские учебники, в тесты и им подобные источники для дебилов. Во-вторых, Петруха убивает Катьку случайно, а не преднамеренно, что следует из быковского текста. В-третьих, о жадной, грубой любви юнкера — в поэме ни слова. В-четвертых, на чем основывается быковская версия о пастернаковском варианте "Двенадцати". Ни одно из произведений Бориса Леонидовича о революции, включая "Доктора Живаго", который возникает у Быкова в данном контексте, оснований для таких предположений не дает. Даже самый созвучный Пастернаку герой Юрий Живаго — это не человек поступка. Он не то что убить Ваньку или возродить Катьку не может, он спасти себя не в состоянии.
