Султанов рос юным талантом,
Шурыгин — салагой-курсантом…
Но время недаром мчится:
Читая друзей своих,
Я им посвящал страницы
Журналов, газет и книг.
Как всякий нормальный критик
Ругал и хвалил их я,
В итоге чего — смотрите,
Кем стали мои друзья.
Проханов сегодня — классик,
Таков же Куняев Стасик,
Личутин — кудесник слова,
Лимонов — крушит оковы,
В "ЛГ" Поляков блистает,
По Пронину фильмы ставят,
Маканин давно отмечен,
Ким премиями увенчан,
Пленил Зульфикаров музу,
Стал Ганичев — босс Союза,
И Гусев давно профессор,
Боброву — эфир и пресса,
Устинов — творец академий,
А Есин — читаем всеми,
С Киреевым всё в ажуре,
Анисин — король в Домжуре,
Султанов теперь во власти,
А Животов — чудо-мастер,
Шурыгин — герой походов,
Нефедов — и есть Нефёдов!
Такая моя капелла,
Умельцы и слова и дела,
А я — юбиляр простой,
Не наглый, не молодой,
Но смею считать, что всё же,
Помимо "ДЛ" и книг,
В том славном буфете тоже
Я кое-чего достиг!
Олег Павлов СОВЕТСКИЙ РАССКАЗ
Он вырос без отца, а узнал, где тот есть, когда уже носил чужую фамилию. Встретился с отцом — когда умер отчим, который усыновил и воспитал. Его родной отец пропал без вести в первые месяцы войны, но не воевал; немцы так быстро прошли Украину, что здоровых мужчин не успевали мобилизовать и они оказывались в оккупации. В анкетах да биографии у Петра Настенко и до войны хватало тёмных пятен. Их семью, жившую хутором, что назывался хутором Честных, раскулачили — они работали сами, но и нанимали в помощь батраков. Пётр исхитрился избежать участи родных. Прижился у добрых людей, а после даже поступил на учёбу в сельхозтехникум, скрывая, откуда был родом и своё кулацкое происхождение.
Такой же техникум дал образование в Краснодоне и девушке-казачке из разбитой несчастьем семьи, где отца, кормильца (а он, уральский безлошадный казак, искал счастья на Дону, и, завербовавшись на шахту, скоро выбился в горные мастера), ещё в старом времени, перед самой войной с германцем, завалило и заживо похоронило в забое. Когда погиб в завале горный мастер Чурин, работать на шахту должны были пойти его дети мужского пола, их было двое братьев: Николай — младший, старший — Александр. А две малолетних сестры и родительница жили на их иждивении. Братья рано повзрослели да омужичились. Николай отселился, обзавёлся семьёй и работал на угледобыче без перемен простым забойщиком. Старший брат давно вышел в мастера, но останавливаться на том не хотел, да и не мог. Его замечало начальство, он сам стремление имел начать всерьёз учиться, однако ехать надо было за судьбой своей в Москву, откуда не было б уж возврата назад. Не имея ещё своей семьи, своих детей, судьбу сестёр решал он, Александр. Он не мог оставить их, но и увезти их с собой тоже не было у него возможности. Когда сёстры достигли того возраста, что могли сами пойти учиться, то одну отдал в сельхозтехникум, другую устроил в техникум на телефонистку, а сам уж уехал на обучение в Москву, откуда высылал деньги на жизнь всё ещё своей семье, незамужним сёстрам да матери. Разрешение выйти замуж сестра спрашивала у брата. Потом, когда с ребёнком на руках Нина бежала с Украины, оказалась на Урале, в глубоком тылу — выжила заботами брата, который к тому времени уже был директором в промышленности.
