Стены Рассвета спрессованы из полдня и скрещенных балок,
Зубы последние скалит небесный ацетилен;
Всё утро летящую тучу ворочал подъёмный кран, балуясь…
В твоих кабелях Атлантический неожиданно присмирел.
И неясно, как это иудейское небо
Тебя наградило… В рыцари, посвятив не с руки,
Неизвестным временем орудуя, как неводом:
Отмена смертного приговора превратилась в спектакль для реки.
О алтарь и арфа, взбесившаяся электросварка,
(Как можно было пытаться выровнять струны твои!).
Ужаснейший миг экстаза, измученная весталка
Не сдерживает восторга, и молитва парии —
Снова трагическим светом твои отливают скорости,
Как дыхание звёзд, неразделимо сожительство идиом.
Твой путь — конденсат вечности: скрижали новой истории,
И мы на твоих плечах совершаем ночной подъём.
Под тенью железных свай я длю своё ожидание;
Всегда твоей чистой тенью была одна темнота.
Петарды ночного Города уже прекратили мерцание,
Лишь ледяные годы трутся об опоры моста.
О Бессонница, как река, перепрыгнувшая
В море — под тобой — землю изрыв,
К нам, невидным, смятённым, смущенье ещё не отринувшим,
Чтоб лекалом корабля дать взаймы Богу миф.
ЛЕГЕНДА
Такая же безмолвная, как зеркало, верное
Реальностям, погружённым в молчание…
Я не готов ни к раскаянию,
Ни к равновеликим сожалениям. Для мотылька,
Изогнутого, не более чем тихо
Умоляющее пламя. И судороги
Белых падающих хлопьев,
Целующихся —
Такова цена всех дарений.
Для узнавания —
Этого рассекания и этого горения,
Но только одним тем, кто
Израсходует себя вновь.
Дважды и дважды
(Снова дымящийся сувенир,
Кровоточащий фантом!) и еще раз вновь.
Пока блестящая логика не победит
Неслышимо, как зеркало,
Достоверно.
Тогда, капля за едкой каплей, идеальный крик
Свяжет некую постоянную гармонию —
Безжалостный прыжок для всех тех, кто шагает
Легендой юности в зенит.
ЧЕРНЫЙ БУБЕН
Соблазны чернокожего в подвале —
Знак приговора и угода злу.
Роятся комары в тени бутылки,
И таракан штурмует щель в полу.
Эзоп, устав от дум, освоил небо,
Зрил зайца с черепахою разлад;
В сени животных спит его могила,
