— Разумеется, нет, — ответил я. — Нам ещё делать пересадку. На Русановку троллейбусы не ходят.
— Почему не ходят? — возмутился Леопольд. — Какого чёрта мы должны делать пересадку?! Мы сели, заплатили за проезд… Нет, так не пойдёт! Я буду жаловаться в суд!
Услышав слово «суд», водитель почему-то испугался, снова включил громкоговоритель и решительно объявил:
— Вагон следует на Русановку.
— Желательно без остановок, — сказал кот.
— Без остановок, — добавил водитель в микрофон. — По техническим причинам все остановки отменяются.
В салоне прозвучали отдельные несмелые протесты. Леопольд смерил пассажиров пронзительным взглядом и с угрожающими нотками в голосе осведомился:
— Кто здесь недоволен этим мудрым решением?
Недовольные почли за благо умолкнуть.
— Так-то лучше, — произнёс кот. — А ты, Владислав, садись. Ещё, чего доброго, споткнёшься и нас уронишь.
Покорившись судьбе, я сел.
— Поехали, шеф! — хозяйским тоном распорядился Леопольд. — Прокатимся с ветерком. Ну-ка, прибавьте газу!
И водитель прибавил! Неожиданно троллейбус рванул с места и понесся вперёд с сумасшедшей скоростью.
— Эй! — крикнул я. — Осторожнее!
— Не боись! Я самый надёжный пилот в мире, — произнёс водитель в микрофон, однако его тон вызвал у меня, как, впрочем, и у остальных присутствующих, глубокие сомнения относительно нашей безопасности.
Но все мои страхи оказались напрасными. Водитель проявил себя настоящим виртуозом, в его лице отечественное кино потеряло бесстрашного каскадёра, а спорт — талантливого автогонщика, который мог бы достойно представлять нашу страну в самых престижных соревнованиях от ралли «Париж — Дакар» до гонок «Формулы-1».
По оценкам очевидцев, скорость троллейбуса на прямых участках дороги достигала 250 км/ч, а почти все повороты (в том числе и тогда, когда обгонял другие машины) он делал на двух колёсах.
К счастью, никто из пассажиров не пострадал. Те из них, кто согласился дать показания, в один голос утверждали, что какая-то невидимая сила надёжно удерживала их на сидениях. Природу этой силы выяснить не удалось — она исчезла сразу же после того, как троллейбус остановился на пересечении Русановской Набережной с бульваром Гоголя.
Водитель открыл двери и взялся за микрофон.
— Русановка, конечная, — замогильным голосом объявил он. — Вагон дальше не идёт.
Очумевшие пассажиры высыпали на тротуар и задрали вверх головы. С котами на руках, я вышел вслед за водителем через переднюю дверь.
Водитель бросил пугливый взгляд поверх крыши троллейбуса, его лицо тотчас исказила гримаса отчаяния, и он громко застонал. Ни о каком контакте с электросетью, конечно, речи быть не могло — троллейбусная линия закончилась ещё на правом берегу. Но мало того — штанги были аккуратно вложены в скобы.
