И Аббершоу поведал молодым людям всю историю: о документах Кумба, их предположительном содержании и решении уничтожить их.
— Когда Доулиш получит подтверждение доктора Уитби об истинности моих вчерашних показаний, он наверняка выйдет из себя. И кто знает, каковы будут пределы мести этого заправилы преступного мира, — завершил Джордж, чувствуя свою вину перед остальными заложниками Доулиша.
К его удивлению и облегчению, уничтожение документов было единодушно признано наиболее разумным выходом.
— Господа! — вмешался в разговор Крис Кеннеди. — Позвольте заметить, что при нынешнем дефиците времени пустые разглагольствования на тему морали — непозволительная роскошь. Нужно действовать. На мой взгляд, молниеносная победа над людьми Доулиша в открытой схватке — вот что должно быть нашей целью. Во время еды нас обслуживают двое, само собой разумеется, вооружённых. Наша задача — завладеть их оружием, а затем наброситься на остальных. Но первую операцию нам надо осуществить, не производя ни малейшего шума, иначе против нас окажутся все члены банды.
После некоторых споров и колебаний план Криса был одобрен. Дополненный деталями, он предусматривал создание двух групп, каждая из которых будет действовать против своей жертвы. Все должно будет начаться по особому сигналу.
С ударом гонга, приглашавшего на обед гостей Блэк Дадли, компания молодых людей с некоторым волнением двинулась в направлении столовой. В большой комнате, сверкая серебром и хрусталём, стоял стол, сервированный на девять персон.
Если бы не постоянно проявляемый энтузиазм, ирония и неисчерпаемый фонтан слов, изливаемых Кэмпионом, в последовавшие затем минуты в столовой, вероятнее всего, установилось бы гробовое молчание.
Начал он со своеобразного монолога о пище.
— Многое, ой как многое в жизни зависит от того, какую роль вы отводите питанию, — сверкая глазами из-под роговых очков, вещал Альберт. — Я отнюдь не исповедую необходимость обжорства, но и не принадлежу к стану борцов с ним. В правомерности моей позиции меня убедил пример одной моей знакомой. Бедняжка категорически отказывалась верить в благоприятную роль пищи. И вот вам плачевный результат — за дистрофией последовала бесплотность. Подумать только, она лишилась своей плоти, попросту растворилась в окружающем пространстве. Немудрёно, что друзья, прислуга перестали её замечать. Ну, а супруг? Вначале тосковал, затем уединился, и в конце концов — развод. О-о, что до меня, так я принадлежу к лагерю приверженцев хорошей пищи.
