История Тома Джонса, найденыша (Книги 15-18) | страница 30
Есть, однако, люди, которые, как превосходно замечает Прайор, руководятся в своих поступках кое-чем повыше
Морали правил прописных,
Застылых, внешних, неживых,
Закона букву не блюдут…
Этих людей не удовлетворяет оправдательный приговор в Олд-Бейли и даже молчание суровейшего из судей — совести. Только благородное и честное им по душе, и если поступок их хоть немного ниже идеала, они томятся и тоскуют, не находя покоя, точно убийца, которого страшит призрак убитого или образ палача.
Миссис Миллер была из их числа. Она не могла скрыть тревоги, вызванной письмом; но едва только она познакомила присутствующих с его содержанием и намекнула на то, что ее в нем смущало, как Джонс, ее добрый ангел, тотчас же вывел ее из затруднения.
— Не тревожьтесь, сударыня. — сказал он. — мои комнаты в любую минуту к вашим услугам, а мистер Найтингейл. покуда он еще не приготовил приличного помещения для супруги, согласится, я уверен, вернуться в свою новую квартиру, куда не откажется последовать с ним и миссис Найтингейл.
Предложение это тотчас было принято мужем и женой.
Читатель легко поверит, что лицо миссис Миллер снова осветилось признательностью к Джонсу, пожалуй, труднее будет его убедить, что герой наш доставил любящей матери больше удовольствия и прямо-таки умилил ее не столько тем, что вывел из затруднения, сколько тем, что назвал дочь ее миссис Найтингейл, впервые поразив ее слух этим приятным именем.
Следующий день был назначен для переезда молодых, а также мистера Джонса, нанявшего себе помещение в том же доме. где поселился его приятель. Все успокоились и провели день очень весело, за исключением Джонса, который наружно, правда, присоединился к общему веселью, однако сердце его не раз мучительно сжималось при мысли о Софье, особенно в связи с известиями о мистере Блайфиле (ибо он прекрасно понимал цель его поездки в Лондон); в довершение всего миссис Гонора, обещавшая разузнать о положении Софьи и принести ему известия на следующий вечер, обманула и не пришла.
При нынешних обстоятельствах Джонс едва ли мог надеяться на приятные вести; и все-таки он с мучительным нетерпением ждал миссис Гонору, точно она должна была явиться с письмом от Софьи, в котором ему назначалось свидание. Проистекало ли это нетерпение от естественной слабости человеческого ума, пробуждающей в нас желание знать самое худшее, только бы прекратить невыносимое состояние неизвестности, или из тайно лелеемой в душе надежды- решить не беремся. Но всякий, кто любил, отлично знает, как велика в таких случаях роль надежды. Ибо из всех способностей, создаваемых в душе любовью, удивительнее всего способность не терять надежды среди самого мрачного отчаяния. Трудного, невероятного и даже невозможного для нее совершенно не существует, так что к без памяти влюбленному приложимы слова Аддисона о Цезаре: