"Буду писать людей такими, как вижу, честно писать, не давая воли антипатиям. И симпатиям", - добавил он, сообразив, что симпатии тоже возможны.
Память произвольно выдвинула фигуру Степана Кутузова, но сама нашла, что неуместно ставить этого человека впереди всех других, и с неодолимой, только ей доступной быстротою отодвинула большевика в сторону, заместив его вереницей людей менее антипатичных. Дунаев, Поярков, Иноков, товарищ Яков, суховатая Елизавета Спивак с холодным лицом и спокойным взглядом голубых глаз. Стратонов, Тагильский, Дьякон, Диомидов, Безбедов, брат Димитрий... Любаша... Маргарита, Марина...
Потребовалось значительное усилие для того, чтоб прекратить парад, в котором не было ничего приятного.
"Большинство людей - только части целого, как на картинах Иеронима Босха. Обломки мира, разрушенного фантазией художника", - подумал Самгин и вздохнул, чувствуя, что нашел нечто, чем объяснялось его отношение к людям. Затем он поискал: где его симпатии? И - усмехнулся, когда нашел:
"Анфимьевна, Раба. Святая рабыня. В конце дней она- соприкоснулась бунту, но как раба..."
В окна заглянуло солнце, ржавый сумрак музея посветлел, многочисленные гребни штыков заблестели еще холоднее, и особенно ледянисто осветилась железная скорлупа рыцарей. Самгин попытался вспомнить стихи из былины о том, "как перевелись богатыри на Руси", но [вспомнил] внезапно кошмар, пережитый им в ночь, когда он видел себя расколотым на десятки, на толпу Самгиных. Очень неприятное воспоминание. Вечером он выехал в Дрезден и там долго сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось, а все пошлое уже было сказано. В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков, картин в этом городе, кажется, не меньше, чем в Берлине, а погода - еще хуже. От картин, от музеев он устал, от солидной немецкой скуки решил перебраться в Швейцарию, - там жила мать. Слово "мать" потребовало наполнения.
"Красива, умела одеться, избалована вниманием мужчин. Книжной мудростью не очень утруждала себя. Рациональна. Правильно оценила отца и хорошо выбрала друга, - Варавка был наиболее интересный человек в городе. И - легко "делал деньги"...
Затем вспомнился рыжеволосый мудрец Томилин в саду, на коленях пред матерью.
"У него тоже были свои мысли, - подумал Самгин, вздохнув. - Да. "познание - третий инстинкт". Оказалось, что эта мысль приводит к богу... Убого. Убожество. "Утверждение земного реального опыта как истины требует служения этой истине или противодействия ей, а она, чрез некоторое время, объявляет себя ложью. И так, бесплодно, трудится, кружится разум, доколе не восчувствует, что в центре круга-тайна, именуемая бог".
