В благодарность за успешное посредничество зимой 1499 года Людовик даровал Чезаре Борджиа титул герцога Валентинуа (Валентино) и отдал ему в жены Шарлотту д'Албре, сестру короля Наварры.
К 1501 году, пользуясь поддержкой французов, Чезаре полностью захватил Романью, область в центре Италии, собираясь в дальнейшем распостранить свое влияние. Чезаре тайно планировал присоединить к Папской области Болонью и Падую и образовать независимое итальянское государство. В него бы также влились Феррара, где герцогиней была Лукреция Борджиа, сестра Чезаре, и Мантуя во главе с Изабеллой д'Эсте, его любовницей.
Борджиа сидел в кресле у камина. Епископ Франческо Содерини стоял чуть поодаль.
Макиавелли подошел и поклонился. Герцог указал ему низенькую скамейку напротив. Секретарь спокойно сел. Секунду он смотрел на красивое светлое лицо Чезаре, пытаясь понять его выражение. Он встречался с Борджиа уже в третий раз, и тот всегда был разным. Лицо его постоянно находилось в движении, словно игра света в куске льда. Череда масок стремительно сменяла друг друга, будто стекла в калейдоскопе.
Макиавелли пытался разглядеть за этими масками призрачное, неясное, настоящее лицо Чезаре. Оно являлось мгновениями, ускользая даже от пристального глаза секретаря. Но в то же время постоянно проступало через тысячи дьявольских и ангельских ликов, которыми владел и повелевал Борджиа. Одним лишь своим желанием он изменял и перестраивал десятки мелких лицевых мышц. Казалось, даже ток крови и кожа лица подчиняются одной лишь воле Чезаре. Он мог излучать сияние юности, а через секунду обратиться в изможденного развратом старика.
Сейчас лицо Борджиа было спокойно-непроницаемым.
— Я позвал вас, мессере Никколо, чтобы кое-что проверить, — сказал он. — Мы с моим старым другом Франческо обсуждали его предложения. Разумеется, я не могу ему доверять. Потому что если есть на свете обманщик, способный сравниться со мной и моим отцом, то это, вне всякого сомнения, наш дорогой епископ Франческо.
Содерини воздел руки к небу в притворном отчаянии.
— Поэтому, — продолжал Чезаре, — я велел ему отойти и хранить молчание. Он будет за вашей спиной и не сможет подать никакого знака. А вы будете отвечать на мои вопросы. По вашим ответам, мессере Никколо, я пойму, о чем мой друг Франческо сказал правду, а о чем солгал. Итак, вы приехали предложить мне союз, не так ли? Кто-то в вашей так называемой республике устал от стада ослов, заседающего в палаццо Веккьо, и послал вас парламентером? Кто? Строцци?
