— Иди сюда, поможешь! — крикнула из кухни Жюльетт.
Бродка, бросив взгляд на пьяного, пошел к ней. Едва он успел закрыть за собой дверь, как она бросилась ему на шею и стала страстно целовать.
Ситуация казалась Бродке неприятной, даже очень неприятной. Он попытался мягко отстраниться от Жюльетт, но она не отпускала его. Чем больше сопротивлялся Бродка, тем сильнее, с еще большей страстью она цеплялась за него, обвивая ногами его бедра.
— Ты… с ума сошла, — пролепетал Бродка. О, ему нравилось то, что она делала. Он наслаждался ее прикосновениями. Он любил Жюльетт именно за ее дикость, импульсивность и безудержность, за то, что она иногда забывала про все вокруг, но здесь и сейчас ее поведение казалось ему вульгарным — и слишком рискованным.
— Если твой муж проснется… — пробормотал он.
— Чушь, — хрипло произнесла Жюльетт, пробираясь пальцами к ширинке Бродки.
Александр схватил ее поглаживающую руку.
— Прекрати, Жюльетт. Не здесь, черт побери!
— Почему нет? Большинство браков рушатся на кухонном столе.
— С чего ты взяла?
— Читала.
— Но мы разрушали твой брак и в более приятных местах, не так ли?
— Это не должно нам мешать…
— Действительно, но мне неприятно осознавать, что твой пьяный муж лежит в соседней комнате. Почему ты игнорируешь этот факт?
Жюльетт внезапно отпустила Бродку и, надувшись, отвернулась к кофеварке.
— Ты меня не любишь, — не оборачиваясь, сказала она.
Бродка ухмыльнулся. Он слишком хорошо знал ее и понимал, что она хочет, чтобы он завоевал ее. Со времени их первой встречи, происшедшей три года назад, когда между ними вспыхнула страсть, такое происходило постоянно. Каждый жил своей жизнью, и каждый был убежден в том, что другой — именно тот партнер, который ему нужен.
Бродка знал Жюльетт, вероятно, лучше, чем ее собственный муж, и в первую очередь в том, что касалось ее потаенных мыслей и желаний, поэтому он, конечно же, догадывался, чего она в данной ситуации ждет от него. Поэтому, отбросив всю свою предосторожность, он подошел к ней сзади и схватил за грудь.
Жюльетт тихонько застонала и запрокинула голову, а Бродка тем временем принялся страстно тереться о ее бедра.
— Ты чувствуешь, как сильно я тебя люблю? — тихонько, но настойчиво спросил он. Жюльетт ответила ему долгим протяжным «дааа», полностью отдаваясь приятному бесстыдному влечению.
Потом она вдруг повернулась, вырвалась из его объятий.
— Бродка…
По тому, как Жюльетт произнесла это, он тут же понял, что она хочет сказать ему что-то важное. Она никогда не называла его по имени — в этом не было необходимости. Она обращалась к нему по фамилии, и этого было вполне достаточно, чтобы передать любое чувство: нежность и желание, гнев и разочарование, веселость и серьезность.
