Э. Фромм, рассматривая рационального человека Запада как новый тип («человек кибернетический»), пишет: «Кибернетический человек достигает такой степени отчуждения, что ощущает свое тело только как инструмент успеха. Его тело должно казаться молодым и здоровым, и он относится к нему с глубоким нарциссизмом, как ценнейшей собственности на рынке личностей».
Такое разделение целостной личности на «Я» и «мое тело» произошло лишь в XVII веке (Иллич даже прослеживает этот процесс через его семантическое отражение в европейских языках; он заметил, кстати, что «мое тело» на Западе говорили лишь до 80-х годов, а теперь говорят «моя система», воспринимают свое тело в буквальном смысле как основные фонды, как какой-то станок). Это разделение, проекция декартовского разделения дух — тело, было частным случаем внедренного в мироощущение индустриального человека дуализма (природа — человек, знание — мораль, цивилизация — дикость и т. д.). Но оно и обосновало возможность свободного контракта и эквивалентного обмена на рынке труда. Возможность соединения капитала с рабочей силой, на чем и основана фабрика.
Каждый свободный индивид имеет эту частную собственность, — собственное тело, и в этом смысле все индивиды равны. И поскольку теперь он собственник этого тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), постольку теперь он может уступать его по контракту другому как рабочую силу. И до сих пор под влиянием «методологического индивидуализма» Хайека и Поппера современные экономические и социальные теории исходят из квазиестественной природы действующих индивидуумов. Происходит редукция любого коллективного, системного феномена к рациональным действиям индивидуальных личностей. Детерминированному миру фабрики соответствует механистический детерминизм социологии — редукция социальных макроявлений к статистическим параметрам индивидуумов. Это — аксиоматическая база политэкономии. Так возник, а затем всеми способами укреплялся миф о человеке экономическом — homo economicus, который создал рыночную экономику. Эта антропологическая модель легитимировала разрушение традиционного общества любого типа и установление очень специфического экономического порядка, при котором становится товаром рабочая сила, и каждый человек превращается в торговца.
Локк развил теорию гражданского (цивильного, цивилизованного) общества, осью которой стала именно собственность. Те, кто признают частную собственность, но еще не имеют ничего, кроме тела, еще живут в состоянии, близком к природному; те, кто имеют в собственности еще и капитал и приобретают по контракту рабочую силу, объединяются в гражданское общество, в Республику собственников. То есть, по определению в гражданское общество включались только собственники. Цель их объединения — оборона против несобственников, живущих в состоянии природы и склонных вести войну всех против всех не по правилам. Угроза со стороны несобственников постоянна и оправданна, каждый имеет законное, естественное право вести войну. Согласно Гоббсу («Левиафан»), никто не может чувствовать себя в безопасности с уже достигнутой им властью, не занимаясь постоянно тем, чтобы «контролировать, силой или обманом, всех людей, каких только может, пока не убедится, что не осталось никакой другой силы достаточно большой, чтобы нанести ему вред».
