- Не хочу, - сказал Самгин. - Я уже устал от интересных людей.
- Да? - равнодушно спросила Спивак.
- Да, - повторил он задорно. - Мне кажется, интересные люди - это люди, которые хотят доказать, что они интересны.
- Вот как? - спросила женщина, остановясь у окна флигеля и заглядывая в комнату, едва освещенную маленькой ночной лампой. - Возможно, что есть и такие, - спокойно согласилась она. - Ну, пора спать.
Ветер, встряхивая деревья, срывал сухой лист, все быстрее плыли облака, гася и зажигая звезды.
- Елизавета Львовна, скажите: почему вы революционерка? - вдруг спросил Самгин.
Она, замедлив шаг, посмотрела на него.
- Странный вопрос.
- Я знаю.
- Запоздалый вопрос.
- Детский и так далее, но - все-таки? Идя впереди его, Спивак сказала негромко:
- Не назову себя революционеркой, но я человек совершенно убежденный, что классовое государство изжило себя, бессильно и что дальнейшее его существование опасно для культуры, грозит вырождением народу, - вы всё это знаете. Вы - что же?..
- Это - от Кутузова, - пробормотал Клим.
- И - потому? - спросила она, входя на крыльцо флигеля. - Да, Степан мой учитель. Вас грызут сомнения какие-то?
В ее вопросе Климу послышалась насмешка, ему захотелось спорить с нею, даже сказать что-то дерзкое, и он очень не хотел остаться наедине с самим собою. Но она открыла дверь и ушла, пожелав ему спокойной ночи. Он тоже пошел к себе, сел у окна на улицу, потом открыл окно; напротив дома стоял какой-то человек, безуспешно пытаясь закурить папиросу, ветер гасил спички. Четко звучали чьи-то шаги. Это - Иноков.
- Куда вы? - окликнул его Самгин.
- Вообще, в пространство. А вы что, один? Можно к вам?
- Идите.
Через пять минут Иноков, сидя в комнате Самгина с папиросой в зубах, со стаканом вина в руке, жаловался:
- Нервы у меня - ни к чорту! Бегаю по городу... как будто человека убил и совесть мучает. Глупая штука!
Всегда как будто напоказ неряшливый, сегодня Иноков был особенно запылен и растрепан; в первую минуту он даже показался пьяным Самгину.
- Вы что делаете теперь? Иноков устало вздохнул:
- Редактирую сочинение "О методах борьбы с лесными пожарами", старичок один сочинил. Малограмотный старичок, а - бойкий. Моралист, гуманист, десять заповедей, нагорная проповедь. "Хороший тон", - есть такое евангелие, изданное "Нивой". Забавнейшее, - обезьян и собак дрессировать пригодно.
Слова он говорил насмешливые, а звучали они печально и очень торопливо, как будто он бежал по словам. Вылив остаток вина из бутылки в стакан, он вдруг спросил:
