- Маракуев - это народник, пистолет такой? - спросил Кутузов, прищурясь.
- Да, народник.
Нахмурясь, выпустив в потолок длинную струю дыма, Кутузов резковато проговорил:
- Намекните-ка вашей корреспондентке, что она девица неосторожная и даже - не очень умная. Таких писем не поручают перевозить чужим людям. Она должна была сказать мне о содержании письма.
Сердито бросив окурок на блюдце, он встал и, широко шагая, тяжело затопал по комнате.
- Конечно, я сам должен был спросить. Но у нее такой вид... я думал романтика.
- Вы близко знали арестованных? - спросила Спивак, пристально взглянув на Клима.
- Да, - ответил он. Вышло очень громко, он подумал: "Как будто я хвастаюсь этим знакомством". И, с досадой, спросил:
- Когда же прекратятся эти аресты?
Кутузов сел ко столу, налил себе чаю, снова засунул палец за воротник и помотал головою; он часто делал это, должно быть, воротник щипал ему бороду.
- Наивный вопросец, Самгин, - сказал он уговаривающим тоном. - Зачем же прекращаться арестам? Ежели вы противоборствуете власти, так не отказывайтесь посидеть, изредка, в каталажке, отдохнуть от полезных трудов ваших. А затем, когда трудами вашими совершится революция, - вы сами будете сажать в каталажки разных граждан.
Самгин рассердился на себя за вопрос, вызвавший такое поучение.
"Этот "объясняющий господин" считает меня гимназистом", - подумал он мельком и без обычного раздражения, которое испытывал всегда, когда его поучали. Но сказал несколько более задорно, чем хотел:
- Революции мы не скоро дождемся.
- А вы - не ждите, вы - попробуйте делать, - посоветовал Кутузов, прихлебывая чай.
- Революционеров - мало, - ворчливо пожаловался Самгин, неожиданно для себя. Кутузов поднял брови, пристально взглянул на него серыми глазами и заговорил очень мягко, вполголоса:
- Их, пожалуй, совсем нет. Я вот четыре года наблюдаю людей, которые титулуют себя революционерами, - дешевый товар! Пестро, даже - красиво, но - непрочно, вроде нашего ситца для жителей Средней Азии.
Отхлебнув сразу треть стакана чая, он продолжал, задумчиво глядя на розовые лапки задремавшего ребенка:
- Революционеры от скуки жизни, из удальства, из романтизма, по евангелию, все это - плохой порох. Интеллигент, который хочет отомстить за неудачи его личной жизни, за то, что ему некуда пристроить себя, за случайный арест и месяц тюрьмы, - это тоже не революционер.
"Но кто же тогда?" - хотел спросить Самгин и не успел, - Кутузов, наклонясь к Спивак, говорил с усмешкой:
