И, лазая по Интернету, узнал, что серьезный медик Майкл Миллер из университета Мэриленда (натурально, в Америке) считает, что получасовые смеховые процедуры три раза в неделю и четверть часа смеха ежедневно при их объединении в общий, так сказать, курс лечения сильно способствуют улучшению кровообращения. А именно его-то и нужно было Игнатовой прабабушке улучшить в первую очередь.
Сказано – сделано. И вот уже третью неделю все друзья Игната искали самые смешные книжки всех времен и народов и тащили к нему домой. Он читал их прабабушке вслух. И – хотите верьте, хотите нет, но вот уже пятый день, как, по мнению врачей, старушка явно шла на поправку!
Сегодня они закончили, скажем так – одну упаковку этих специфических лекарств. И должны были раскупорить новую.
…Два часа спустя набегавшийся и запыхавшийся Игнат уселся перед отдохнувшей прабабкой с новой книжкой в руках.
– Ба, есть, значит, такой американский писатель – Брет Гарт. Он вообще-то про золотоискателей писал – интересно очень, но смешного не больно много. Больше стрельбы, а ты это не любишь.
– Да уж, стрельбы на моем веку хватило, – уверенно подтвердила старушка.
– Но есть у него рассказ про медвежонка. Один американец…
– Давай-давай, сынок, про медвежонка. Я уж чувствую, что мне понравится.
– …остановился в доме своего приятеля. И тут такое дело. Вдруг в его комнате…
Игнат открыл заложенную страницу.
– «…Из-за топчана стало появляться что-то похожее на огромную муфту. Наконец оно совсем вылезло… Трудно представить себе что-нибудь потешнее этого медвежонка, когда он медленно поднял на меня удивленный взгляд своих маленьких глазенок. Задние лапы у него были настолько длиннее передних, что при ходьбе то и дело путались и лезли вперед. Он опрокидывался, натыкаясь на свой остренький добродушный носик, и, невольно кувыркнувшись, каждый раз поднимал голову с видом полнейшего недоумения».
– А откуда он взялся-то? – спросила заинтересовавшаяся прабабка. Смешного она пока не слышала. Но держалась наготове.
– Ну, старатели его из-под убитой медведицы вынули. И забрали к себе на прииски, чтоб не погиб. Ну, слушай дальше: «Он был еще так мал, что почти человеческие ступни его были нежны, как у ребенка. Кроме стальных голубых коготков, наполовину скрытых в пальцах, во всем его толстеньком тельце не было ничего твердого». Ба, ты слушаешь или не слушаешь? Кому я читаю-то?
– Слушаю, слушаю. А чего ж я еще-то делаю? Голубые коготки… Ума рехнуться.
