Он так жаждал вопросов и так все время стремился их получать. За три месяца до нашей свадьбы, он звонил мне каждый день и в течение пятнадцати минут выспрашивал: «Какие есть вопросы?» А у меня было стрессовое состояние из-за того, что многие были против этой свадьбы. И я так стеснялась, что ничего не могу спросить…
Я поняла, что для него вопросы – это жизнь. Он собирал вопросы, боли, проблемы. Такая курьезная деталь: Он требовал у рава Лайтмана, чтобы тот выяснял через его жену Ольгу подробности обо всех. Он хотел знать, чем живут эти современные люди, такие далекие от него. Рав Лайтман честно передавал ему все детали жизни сорока человек. Стоя на крылечке, Рабаш слушал, что Рав Лайтман ему в ухо часами говорил…
Это все он впитывал и потом начал большую работу – начал писать статьи. Он явно шел на распространение. Тогда многие не поняли этого, считали, что это распространение только для конкретной маленькой группы. Новых интересующихся людей больше не появлялось. Рав Лайтман привел сорок человек – и на этом все закончилось.
Рабаш дал им очень много любви и терпения. Он говорил: «Я с ними в шелковых перчатках, я с ними – как с детьми». Все делалось для того, чтобы суметь передать именно этим людям то, что даст им возможность сделать выбор между истиной и злом, между верой и знанием, помочь им. Но не именно этим сорока людям, а через них – всем остальным, всему человечеству. Рав Лайтман тогда тоже больше книг не писал – после той, которая привела меня туда.
И завершающим поступком рава Баруха, очень сильным действием, которым он вызвал на себя большое испытание, – очевидно, нужное ему для завершения понимания потребности последнего поколения, – было то, что он ввел в дом меня, как женскую часть своего нового пути. Он на этом завершил свой выход на поколение. Рав Лайтман регулярно был в доме. И то, с чем он столкнулся в моем лице, наверное, его очень удивило.
Для примера такая деталь – война в Персидском заливе. Рабаш ведет себя как обычно. Я же вхожу в жуткое состояние страха. Он ничего не говорит. И вместе с тем как бы подразумевает, что я буду вести себя обычно. Он не понимает моего уровня тревоги! Он не понимает, как может быть, что у человека, который верит в Творца, утверждает свой контакт с Творцом, может быть такой уровень тревоги. Но, как оказалось, находясь непосредственно рядом с каббалистом, как с человеком, теряешь последние крохи сил и веру… Я думаю, что рав Барух не мог понять до конца моей неспособности верить в Творца.
