— Но ведь с этим надо что-то делать! — взмахнул рукой ленинградец. — Это же невероятно! Ты слышала, Леля?
— На главной автостраде едва успеваем ликвидировать последствия оползней… — продолжал Сашкин отец. — Видели таблички, когда ехали к нам: «Опасно, оползень!»?
— Как же не видеть! — сказала тетя Леля. Она была седая, худощавая, быстроглазая, в шерстяной малиновой кофте. — Много объездов, и в газетах читали. И все это, выходит, потому, что при строительстве домов пласты земли под площадку срезаются глубже, чем нужно, и рубят лес и кусты, которые держат землю, и неосторожно роют траншеи подземных коммуникаций…
— Причин много. Может, мы и наши дети еще не сползем и доживем свое в этих домах…
— Спасибо, успокоили, — горько усмехнулась тетя Леля.
— Кстати, ваш дом не мешало бы снести, — вздохнул ленинградец. — Двухэтажная развалюха!
— Я говорю о хороших домах, Николай Тимофеевич… — Сашкин отец закашлялся. — А ведь может так случиться, что наши внуки и правнуки и не увидят всей красоты побережья.
— Скажите, есть какое-нибудь средство от оползней? — спросила тетя Леля, и Костя увидел, как Люда несколько раз кивнула, да и Сашка открыл было рот, но, видно, решил, что отец ответит авторитетней.
— Есть. Вдоль берега надо отсыпать широкий галечный пляж, с берега в море проложить боны, поставить волноломы…
— И поможет?
— Безусловно. Уже проверено. Да вот стоит дорого, и центральные ведомства, которым принадлежат санатории и пансионаты, не торопятся выделять средства… Вот в чем беда!
— А говорят, что дот у моря будут убирать, — вклинился в разговор Костя, — дескать, некрасивый, мешает курортному пейзажу.
Сашка озабоченно вскинул голову.
— Кто говорит? — Он недоверчиво посмотрел на Костю, и тот, поняв, что на Женечку в таком вопросе ссылаться несолидно, сказал:
— Многие… А ты что, не слышал?
— Ни разу! Ведь этот дот заслуженный, его надо не взрывать, а подправить и устроить в нем филиал нашего музея!
— Саша, тише, — попросил его отец, — Костя говорит чистую правду: кое-кто хотел бы его сломать, да неизвестно, позволят ли это сделать директору «Нефтяника», на чьей территории находится дот. Решать-то будет горисполком. И может помочь военкомат.
— Так что утешься: как-нибудь спасут твой дот, — сказала Люда. — Ты согласен, Костик?
— Я в этом ни минуты не сомневался! — заявил Костя и тут же залился краской: уж слишком значительно и натужно сказал. И опять навалилась на него тоска.
Смеркалось. В Сашкин дом в одиночку и парами сходились отдыхающие, снимавшие здесь комнаты и углы. Зажглись огоньки в сараях тех, кто переселялся в них на лето, чтобы с весны до холодных ноябрьских ветров терпеть неудобства: спать кое-как, на шатких раскладушках или дощатых нарах. Ребятам приходилось учить уроки и решать задачки на краешках наспех сколоченных столов, при свете керосиновых ламп с закопченными стеклами в клетушках, куда не провели электричество. У них на побережье многие неплохо зарабатывают, сдавая койки. Кое-кто и по двадцать коек ухитряется втиснуть в свое жилье. Сашкина семья ничего не сдает — у самих народу много, а сарайчик, где бы можно было пережить курортный сезон, крохотный, нежилой.
