— Эй, Лохматый, принеси гитару, — сказал Петька, когда компания с хохотом и нестройным пением приблизилась к Костиному дому, и сквозь два выбитых передних зуба шепеляво добавил: — Поиграть хочу! Дать в вашем районе бесплатный концерт!
Зубы у Петьки были выбиты симметрично — один под другим, и, когда он смеялся, во рту его зияла вертикальная щель.
— Если отец даст, — буркнул Костя, получивший кличку Лохматый за длиннющие, густейшие, вечно взлохмаченные волосы. Он знал, что отец не будет возражать — он ни в чем не отказывал сыновьям, и внезапно Косте захотелось, чтоб отец на этот раз отказал, накричал на него и даже замахнулся. Он нырнул в подъезд.
Отец с младшим братом Леней уже третий выходной мастерили в тесненькой кухне подвесной шкаф с десятком выдвижных ящичков для крупы, гороха и сахара. Отец пилил ножовкой, а Леня придерживал лист фанеры. Костя старался не подходить близко к отцу, чтоб не унюхал, что он снова крепко накурился.
— Пап, можно… Ну можно мне взять…
— Бери-бери. — Отец даже не поднял от ножовки голову.
Костя снял в столовой висевшую на гвозде гитару — новенькую, сверкавшую лаком, с переводной картинкой на корпусе — белокурой красоткой, и поплелся вниз. Этаж был второй, и шел Костя очень медленно, чтоб Петька не подумал, что он по-прежнему исполнительный и безотказный. Шел, и все сильней брала досада на себя: зачем побежал за гитарой? Чтоб Петька еще больше куражился и упивался своей властью над ним? Пусть командует другими… Костя остановился на лестничной площадке, презирая себя за недогадливость и безволие. Сжав зубы, он вышел из подъезда.
Петька вырвал из его рук гитару, завел за плечо витой зеленый шнур, с ходу ударил кистью руки по тугим струнам и запел. Если говорить точно, он не пел, а орал. Орал своим шепелявым голосом на весь квартал. Костя съежился: вот-вот сорвется с Петькиных губ что-то залихватское, хлесткое, непотребное… Иначе он не умел.
— Парни, не надо здесь. — Костя оглянул свой четырехэтажный панельный дом с открытыми окнами и увитыми зеленью балконами.
— Почему? — Петька встряхнул сальной гривой и присел на скамью с удобной, плавно изогнутой спинкой. — Здесь очень уютно… А как ты считаешь, Гришка?
Коротенький и плотный мальчишка в «сетке» на голом теле и с сигаретой, зажатой в зубах, кивнул ему:
— Я считаю, как и ты.
— А что думает по этому поводу Серега?
— То же самое.
Иначе ответить они не посмели бы… Уж кто-кто, а Костя хорошо знал, кто чего стоит в их компании. Были у них и неплохие ребята, взять хотя бы Лешку Алфеева и Саньку Потехина — не такие самоуверенные и нахальные, и со своим мнением; один ходит в авиамодельный кружок, другой — в секцию бокса; в компании они появляются лишь иногда. Полчаса назад они покинули их и разошлись по своим делам.
