Мама переоделась, и небольшая их квартирка наполнилась ее быстрыми шагами, голосом и срочными распоряжениями. На кухне захлопала дверка холодильника, зазвенели тарелки, зазвякали чашки. Сашка долго отказывался от ужина: дескать, сыт и уже пора домой, но отец дружески похлопывал его по плечу и говорил, что в их доме не принято отпускать гостей голодными, и, когда отец пообещал за ужином продолжить свои воспоминания, Сашка перестал сопротивляться. Мокая сосиску в зеленоватую лужицу крутой, злой горчицы, отец, похохатывая, рассказывал, как они с трудом вытаскивали из моря за измочаленный конец одного чрезмерно тучного мичмана с подбитого немцами катера, как в разведке брали без единого выстрела «языков» — совершенно голых фрицев, беспечно купавшихся в теплой курортной водичке, и как они, «победители Европы», жалко трусили под дулами матросских автоматов… Сашкины глаза светились радостью и восхищением. Отец явно нравился ему, и Косте было хорошо. Потом все пили чай с вкуснейшим пирогом и яблочным вареньем и хохотали над лихими морскими анекдотами, которые запросто и без остановки сыпал отец.
— Почаще приходи к нам. — Мама ласково посмотрела на Сашку. — Любо поглядеть на тебя! Умный, воспитанный. И волосы, как у людей, не разбросаны во все стороны, и рубаха не растерзана, как у некоторых, и туфли начищены…
К лицу Кости жарко прилила кровь, и он сморщил лоб.
— Ну что вы!.. — смутился Сашка. — Это все не так… И разве дело в прическе и туфлях? — И, выручая Костю, добавил: — Шел к вам — специально начистил… Кто теперь на такие пустяки обращает внимание?
— В аккуратной голове и мысли аккуратные, — глубокомысленно изрекла мама, и Сашка улыбнулся:
— А может, лохматые, непричесанные мысли лучше аккуратненьких?
— Как сказать… — Отец покосился на Костю. — Порядок и дисциплина нужны, хотя, как говорится, в разумных пределах. Разве не так? Давайте-ка спросим об этом у самого малого, чтоб в будущем знал, с кого брать пример.
Костя неожиданно для себя развеселился:
— Скажи, пожалуйста, Ленечка. Тебе слово!
— А ну тебя! — Брат надулся и побагровел.
Дедушки за столом не было. Мама, как всегда, позвала его, однако он сказал, что уже поел и хочет отдохнуть. Затем раздалась знакомая отцовская команда:
— Леник, врубай!
Брат подбежал к «Рубину», и в полной тишине отчетливо послышалось, как щелкнула ручка.
Костя не удержался, встал и вышел на балкон, увитый вьющейся зеленью и благоухающий цветами в ящиках под надежным матерчатым навесом от дождя и солнца — тоже отцовская работа. И глянул через оградку вниз.
