Конечно, "скромность", "материальный достаток" — понятия во многом относительные. Если брать за точку отсчёта благосостояние большинства советских людей, то, думаю, А.Солженицын прав. Приведу примеры из мемуаров, чего не делает Александр Исаевич и к чему призывает А.Давыдов. Обратимся к мемуарам друга поэта Б.Грибанова "И память-снег летит и пасть не может" ("Знамя", 2006, № 9).
В конце 40-х годов молодая жена Самойлова Ляля Фогельсон, студентка искусствоведческого отделения, "переутомилась с учёбой" и её отец Лазарь Израилевич дал деньги на поездку в Сочи. Примечательно, что сопровождал Лялю не муж, а богатый поклонник Яков Кронрод, доктор наук, экономист и т. д. Какие функции тот выполнял, остаётся догадываться…
Нестандартная ситуация с точки зрения того народа, о котором не раз позже резко-негативно писал Д.Самойлов, получила специфическое продолжение. После возвращения Ляли отдыхать был отправлен Давид, правда, уже в Минеральные Воды. Вспыхнувший здесь роман с "танцоркой" потребовал столько денег, что Самойлову пришлось продать и золотые часы, подаренные тестем. После возвращения в Москву ситуация была легко исправлена. По словам Грибанова, Самойлов получил "небольшой перевод" (не уточняется, от кого) и купил себе такие же золотые часы.
Вообще, Б.Грибанов, как и Д.Самойлов в поденных записях, много говорит о скудости, бедности жизни и в качестве своеобразного подтверждения приводит эпиграмму своего друга:
Не та беда, Борис Грибанов,
Что родился ты не от панов,
Что вполовину ты еврей
И чином не архиерей,
Что слава — ветхая заплата.
Беда, что денег маловато.
Однако такое количество денег не мешало Грибанову после окончания работы соблюдать следующий ритуал: "Я шёл пешком, минуя улицу Горького, где находился Коктейль-холл, и заглядывал туда, зная точно, что обязательно застану там, несмотря на позднее ночное время, кого-нибудь из друзей или просто знакомых".
Оказывается, в "страшные годы сталинщины" бедные поэты могли себе позволять такое и не только такое. Как-то зав. производством Коктейль-холла обратился к Грибанову и Самойлову с просьбой покрыть недостачу в момент неожиданно появившейся ревизии. "На его везение, мы в тот день были при деньгах и, не говоря ни слова, выдали требуемую сумму". В другой главе, "Инопланетянин из Парижа", сообщается, что, помимо ресторана ЦДЛ, излюбленным местом обедов друзей было кафе "Арарат", где "подавали великолепную форель, доставляемую самолетами с Севана", "восхитительные чебуреки".
