Юнусов встал и скрипучим голосом, монотонно, как молитву, прочитал:
Наш святейший Гермоген
Начал принимать пурген,
Потому что божий глас
В нем почти совсем угас.
Класс застонал. Мгновение еще отец Гермоген кривил в насильственной улыбке черные тонкие губы, пытаясь съязвить. Но не смог выдавить ни слова и наконец, зашипев, выскочил из класса.
К счастью, прозвенел звонок.
На другое утро перед уроками в класс вошел директор. Насупив мохнатые черные брови и ни на кого не глядя, тихо сказал:
— Медведев, передайте родителям, что я прошу их немедленно прийти ко мне.
Он постоял, подождал, пока Митя соберется и уйдет, молча оглядел вытянувшихся учеников и вышел.
Дома мать так и ахнула, позвала отца.
Тот накричал:
— Доиграешься! Выгонят! Неучем помрешь! — и сейчас же ушел в гимназию.
Мать причитала:
— Ох, господи, видно, на роду это вам написано — все бунтовать, все бунтовать. Недаром и родился-то ты в первый бунт.
— Что за первый бунт? — любопытствует Митя.
— В августе, что ли, тобой на сносях ходила, слышу вдруг, возле старого базара стрельба пошла. Люди бегут, кричат: сторож в собаку метил, да мальчишку подстрелил. И пошло, и пошло... Завод пожгли. Лавки разграбили. Одежная лавка была этого, как его... Мамонтова, так одних шуб сколько понатаскали. Потом полиция наехала, приказала вертать вещи. Ну, народ, известно, боится сам нести. Накинет корове манту на рога и пустит по улице. Скотина идет, рукавами мотает. Полиция и собирает...
— Из-за чего все же бунтовали? — удивляется Митя. — Из-за мальчика завод сожгли?
— А кто их знает! — вздыхает мать. — Правды захотели.
Из столовой выходит Александр с раскрытой книгой, усмехается.
— Даже требования тогда выставили, бесплатные веники в бане и заводского быка в стадо!
— А как же, — качает головой мать, — бык в стаде первое дело. Чего ж смеяться-то!
— Да мы не смеемся, — говорит Александр и обнимает мать. — От бесплатных веников рабочий вон к чему пришел: на власть, на царизм замахивается. Требуют самоуправления — старост по цехам выбрать. Ведь это уже политика!
— Ох, политика! — сокрушается мать. — Хоть бы младшего за собой не тянул.
— Он, мама, и без меня втянулся, — ласково поглядывает Александр на брата и треплет его пышные черные волосы.
В этот момент, отбросив всякую осторожность, к окну подошел взволнованный Басок.
— Александр, завод с утра заработал! Штрейкбрехеры объявились! У проходных солдаты!
— А, черт! Нужно комитет собрать.
— Да нет, погоди, — остановил его Басок, — сперва проверим, кто на заводе работает. Мне для этого дела ребятня требуется шустрая.
