Спешу.
Ваша родственница Шарлотта.
Поцелуй был такой восхитительный, как и представляла себе Люси. В нем не было игривости, как у Питера, или слюнявого пыла, как у тех двух мужчин, которым удалось поцеловать ее во время балов. Поцелуй был горячий, страстный и дерзкий — о таком можно лишь мечтать.
От него пахло кофе и табаком. Аромат был настолько откровенно мужским, что у Люси голова пошла кругом. Этому способствовало также то, как по-хозяйски губы испанца овладели ее губами. Поцелуй был крепким, но не до боли, требовательным, но не пугающим.
Но слишком коротким.
Диего отпрянул. Глаза его сверкали. В их бездонных глубинах еще сохранились отголоски недавнего гнева.
— Для сорвиголовы ты целуешься слишком невинно.
— А твой поцелуй слишком короток для дьявола, — выпалила Люси в ответ. Ну почему она не может держать свой язык за зубами? Ведь это все равно что бросить ему вызов.
Диего принял вызов и, придерживая одной рукой ее голову, сказал:
— Это можно исправить, carifio.
На сей раз, овладев ее губами, он заставил их раскрыться и впустить в рот его язык.
Люси слышала о таких поцелуях от других девочек, но даже представить себе не могла, что язык мужчины, проникший в твой рот, может доставить тебе такое невероятно приятное ощущение. Такое абсолютно греховное наслаждение.
— Ах, querida,[6] — хрипло пробормотал он, завораживая ее ласковыми словами, — твои губы способны, соблазнить любого дьявола. — Он куснул мочку ее уха, отчего по телу Люси пробежала волна удовольствия. — Ты сводишь меня с ума.
Люси понравилось, что она сводит его с ума. Ей не следовало бы ему верить, но уж очень приятно было услышать, что она способна свести с ума такого искушенного, такого утонченного человека, как сеньор Монтальво, что она может заставить его вести себя так, как не следовало бы, и целовать ее с такой страстью.
Диего крепче прижал Люси к себе, обхватив за талию. Руки девушки невольно обвились вокруг его шеи, и он издал какой-то гортанный стон.
Потом рука Диего скользнула с талии вверх, и он обхватил ладонью ее грудь.
Люси едва устояла на ногах от блаженного ощущения, ее охватило трепетное ожидание чего-то большего.
Пока ей не вспомнились слова Питера.
— Нет, — решительно сказала она, отталкивая руку Диего. — Ты не должен делать такие вещи.
Она проскользнула между ним и стволом дерева, готовая к сопротивлению, но тут увидела ошеломленное выражение на его лице.
Диего довольно долго смотрел на нее.
— Diosmio… прости меня…я не имел намерения… — пробормотал он, в смятении взъерошив волосы. — Я совсем потерял разум.
