Озеро в Чикаго. Денвер, с горами, восстающими на заднем плане. Бурбон-стрит во время Map ди Гра. Мост Золотые ворота. Все великолепие цветов пленки «Кодак».
Слайды сменялись. Дети вяло закопошились, просто потому, что их снова начинал донимать возобновившийся голод. Никто не поднял руку. Никто, кажется, не заметил на экране прекрасного изображения Бруклинского моста.
«Нью-Йорк», — думала мисс Гейсс, вспоминая тот сентябрьский день двадцать семь лет назад, когда она сделала эту фотографию. Первое бодрящее дыхание осени заставило их надеть свитеры, когда они с мистером Фарнхэмом, методистом, с которым она познакомилась на съезде работников образования, шли пешком через Бруклинский мост. Они сходили в музей Метрополитен, потом погуляли по Центральному парку. В тот изумительный день обостренным чувствам мисс Гейсс шуршание каждого листика казалось отчетливым и красноречивым. Они едва не поцеловались, когда он высадил ее возле гостиницы «Барбизон» тем вечером после ужина в «Речном» кафе. Он обещал позвонить ей. И только спустя несколько месяцев мисс Гейсс узнала от одной знакомой учительницы из Коннектикута, что мистер Фарнхэм женат, женат вот уже двадцать лет.
Дети громыхали своими цепями.
— Поднимите руку, если узнаете на картинках Нью-Йорк, — устало произнесла мисс Гейсс.
Ни одна рука не поднялась в ярком луче проектора. Мисс Гейсс попыталась представить, как выглядит Нью-Йорк сейчас, спустя годы с начала Бедствия. Все выжившие там стали добычей сотен тысяч, миллионов жаждущих плоти нечестивых созданий, унаследовавших его грязные улицы…
Мисс Гейсс быстро пролистнула оставшиеся слайды: Сан-Диего, статуя Свободы, солнечный изгиб пляжа на Гавайях, остров Монеган в утреннем тумане, Лас-Вегас ночью… Все места, которые она повидала за чудесные летние каникулы, все места, которых она больше никогда не увидит.
— На сегодня с географией все, — объявила мисс Гейсс и выключила проектор. Ученики, кажется, забеспокоились в темноте. — Большая перемена, — сказала их учительница.
Мисс Гейсс понимала, что они не нуждаются в физических упражнениях. Их мертвые мышцы не атрофируются, если их не использовать. В ярком свете весеннего дня дети казались только еще более омерзительными в различных стадиях своего разложения.
Но мисс Гейсс и подумать не могла, что четвертый класс можно держать в помещении весь день, не пуская на перемену.
Она вывела их наружу, все еще нанизанных на четыре общие цепи, и закрепила концы цепей на железных прутьях, которые когда-то забила в гравийную и асфальтовую игровые площадки. Дети дергались из стороны в сторону, в конце концов останавливались, натягивая свои цепи, словно надувные шары в форме детишек, дожидающиеся начала парада «Мейси». Никто из них не обращал внимания друг на друга. Несколько человек тянулись в сторону мисс Гейсс, беззубые десны причмокивали, словно в предвкушении, однако это зрелище и звук были настолько привычны, что мисс Гейсс не ощущала ни малейшей угрозы или тревоги.
