— Ты понимаешь, что просишь? Кровь к нам поступает централизованно и является предметом строгой учётности.
— У нас все является предметом строгой учетнос-ти. И тем не менее все можно купить. И продать. Кровь я у тебя покупаю. Двести долларов.
На другом конце провода не спешили с ответом. Думали. Ну-ну. Думай, соколик, думай. Я предлагаю тебе куда больше твоего месячного жалованья. И чтобы добить своего собеседника, тут же добавила:
— И, скажем так, еще сто для твоего персонала. На хорошую выпивку.
— Тоже мне хорошая выпивка на сто, — почему-то обиделся Жорик, словно он каждый день только и делал, что хлобыстал коньяк по сто пятьдесят баксов за бутылку. Правда, тут же, будто боясь, что я передумаю и скажу ему бай-бай, выдал встречный вопрос: — А кровь животных тебе никак?
— Не-а, Жорик. Только человеческая. Такой вот заказ.
— Да уж, заказик. А почки тебе не понадобится, случаем, запасной? Ты чем там занимаешься, уйдя со службы?
— Много вопросов, Жора. Так как насчёт трехсот долларов?
— Нужно подумать, — задумчиво заключил он.
— Так не пойдёт. Мне нужно знать ответ сразу. Либо — да, либо я поищу другого красавца-хирурга.
— Поищешь. Ты поищешь, — глубокомысленно заявил он, как бы намекая на знание всех моих интимных тайн, а затем, тяжело вздохнув, сокрушённо произнёс: — Ладно. Позвони мне через пару часиков.
Так-то лучше. Я бросила трубку рядом на сиденье.
Впереди, увеличиваясь в размере, вырастал указатель, который сигнализировал о том, что я приближаюсь к заветному району.
Честно говоря, ничего особого я не ожидала от встречи с родителями Марины.
Но, как частенько бывает, именно там, где ничего не ждёшь, судьба подбрасывает тебе удачу.
3
Родители Марины жили в деревянном одноэтажном домике, который терялся среди иных строений поселка городского типа.
Покосившийся заборчик, покосившаяся калитка, да и сам домишко был какой-то однобокий. Н-да, подумалось мне. А мог бы банкир и получше хатку своей теще срубить. Или хотя бы эту подновить. Может, у него с тещей нелады?
Оставив машину у заборчика, я подошла к калитке и очень осторожно, боясь, что та от решительного соприкосновения может, чего доброго, и с петель слететь, толкнула ее от себя.
Калитка жалобно скрипнула и раскрылась наполовину, уперевшись в землю.
Этого пространства мне оказалось достаточно, чтобы пройти на территорию хозяйства родителей супруги Лазутина.
Меня не встретил ни лай собак, ни оклик обитателей дома.
Такое было ощущение, что здесь все вымерли.
