Кайя печально улыбнулась.
– Поверь, я и сама не думала, что снова окажусь здесь.
– Еще бы! После того, как ты бросила Деррика.
Ее улыбка исчезла.
– Я не бросала его. Джошуа нахмурился.
– Неужели? Как же ты назовешь свой поспешный отъезд?
– Меня не попросили остаться.
– Это имело значение?
– Очень большое.
– Слова! – отмахнулся он. Сняв пиджак, Джошуа повесил его на спинку стула. – Я бы не прочь выпить. А ты?
– Кофе для меня достаточно.
– Я забыл, что ты не пьешь.
– Какой смысл пить алкогольные напитки, если мне не нравится их вкус? – К тому же я не могу позволить себе дорогой алкоголь, мысленно добавила она. – А в то время, о котором ты говоришь, мне было семнадцать лет – слишком юный возраст, чтобы иметь законное право пить. Хотя Деррика это не останавливало.
Джошуа поморщился.
– Да. Как только он получил водительские права, он решил, что может позволить себе все.
И никто из вас не попытался остановить его. Кайе хотелось произнести эти слова вслух, но ссора с Джошуа не поможет получить финансовую помощь. Деррик давно умер, но его дочь жива. Подумав о Натали, она крепче сжала чашку, ожидая, когда Джошуа заговорит. Он бросал на нее быстрые пытливые взгляды, но Кайя знала, что молчание и терпение – ее лучшее оружие.
Джошуа взял бутылку пшеничного виски, плеснул немного в стакан и добавил пару кубиков льда. Прислонившись к столу, он оценивающе осмотрел ее с ног до головы. Кайе потребовалась вся ее воля, чтобы сохранить спокойствие; она давно поняла, что любой из Каннингэмов немедленно воспользуется малейшим проявлением слабости.
Когда Джошуа посмотрел ей в глаза, она сказала:
– Ну, каков вердикт? – Так как он промолчал, она добавила: – Ты критически осматривал меня, так что говори. Не припомню, чтобы ты когда-либо отличался застенчивостью.
– Брось, Кайя. Ты прекрасно знаешь, что потрясающе выглядишь. Женщины проводят достаточно времени перед зеркалом, чтобы знать свои прелести.
Кайя устало покачала головой.
– Возможно, таких женщин, как твоя мачеха, действительно заботит лишь их внешний вид…
– Откуда такая озлобленность? Жизнь потрепала тебя с тех пор, как ты лишилась благ, которые предоставляли деньги Каннингэмов?
Кровь бросилась ей в лицо.
– Как я могла забыть, что Каннингэмы жестоки?
– А я забыл, какая ты чувствительная. Лили всегда пользовалась твоей уязвимостью. Можешь не верить, но иногда у меня возникало желание защитить тебя, хотя это привело бы мачеху в еще большую ярость. Кроме того, несмотря на свою кротость, ты не сдавала позиций.
