— Перед 8 марта, Георгич, в «Паланге» серия с клофелином прошла, и наша сеньора очень катит по приметам с преступницей… Так что про ужин ты нам не рассказывай.
— Нет!!! — как ужаленная заорала Уксусова. — Я там всего-то один раз была, когда с Виталиком познакомилась.
— Ладно, продолжай, — успокоил её Соловец. — О клофелине после.
— Виталик сам ко мне подсел, познакомились, поболтали, вообще, ничего особенного, потом ко мне поехали, ну и дальше как обычно… Утром он ушел, я телефон ему свой дала, он не записывал, у меня простой номер.
— А о себе что рассказывал?
— О себе? О себе? — долго морщила лоб Уксусова. — Я как-то и не спрашивала. Говорил, что служил в спецназе, но я подумала, что треплет, хотя парень-то здоровый. Живёт где-то в центре. Про работу ничего не рассказывал. Плел что-то про несчастную любовь, так они все плетут — цену набивают.
— Ну, дальше.
— Недели через две он мне позвонил, пригласил куда-нибудь сходить, я и согласилась. Были, кажется, в «Карелии», но на ночь он не остался, сослался на какие-то дела или на больную бабушку.
— Адрес, телефон оставил?
— Нет, я тоже как-то не спрашивала. Стойте, так он же телефон Наташке Железнёвой оставлял, ну да, точно, там же, в «Карелии». Неделю спустя он снова меня пригласил, а со мной Наташка напросилась, она тогда на мели была, хотела подработать, ну я и взяла её с собой.
— А почему ей он телефон оставил?
— Ей срочно письмо надо было передать в Нью-Йорк, а Виталик сказал, что у него знакомый скоро едет. Она дала ему свой телефон, он его ещё на рубле записал — салфеток почему-то не было — и оставил ей свой. Вы позвоните Железнёвой, у неё в книжке записной должен быть.
— Железнёва повесилась. Её замучали совесть и антиморальная сторона её деятельности.
— Ну и шуточки у вас… — Уксусова недоверчиво посмотрела на Кивинова.
Соловец достал из стола записную книжку Железнёвой.
— В эту книжку она записала?
— Да, — побледнев ответила Уксусова. — На последней странице.
— Этот? — показал на номер Соловец.
— Ага, — кивнула она. — Я хорошо помню, Наташка уже подвыпившая была, никак не могла букву «В» найти. А откуда у вас книжка?
— От верблюда! Сказано же, нет больше Наташки. Перестало биться девичье сердце, — съязвил Кивинов.
— А потом что было? — продолжал Соловец.
— А больше я его и не видела. Подумала, что если у него серьёзно, он меня сам найдет, а если просто так, потрахаться, так зачем он мне? Что я дура — задарма-то? В общем, не звонил больше. А из Швеции я прилетела, он меня на вокзале встретил, сказал, что случайно, предложил до дому проводить.
