— Конечно, помню.
— Когда с кровососом в ножички играл, он у меня выпал в ту аномалию. Теперь он такой.
— Что-то мы не подумали. Надо было автомат в неё закинуть и посмотреть, что из этого выйдет, — командир хитро посмотрел в сторону туннеля, — кстати, а как с кровососом разделался? Мы ведь этот момент прозевали, находясь под колпаком контролёра.
— Повезло мне просто. «Выкрутас» разрядился, и кровосос оказался подо мной, чем я и воспользовался.
— Ты его отымел, что-ли? — юморист отряда снова заржал, — А-я-й, Тигр. Не хорошо супротив воли, тварь земную, невинности лишать.
— Лихой, ну и похабник ты. — Я встал и, не убирая нож, направился к зданию. Появилась мысль проверить клинок. Бойцы гоготали, слушая пошлые анекдоты Лихого. «Прорвало парня».
Полуразрушенное одноэтажное здание с выбитыми окнами напоминало побитого щенка. Как будто он трусливо вжимался в высокую траву и печально смотрел большими глазами. Подойдя к дому, я провёл рукой по стене, представив, что глажу этого пугливого щенка. Выбитые кирпичи, смытая дождями извёстка на стенах, ассоциировались с мокрой и встопорщенной шкурой животного. Я зашёл внутрь. Разбитые перегородки стен дополняли сходство с живым организмом, будто сломанные рёбра они торчали то тут, то там. Сквозняк гулял по нутру здания, пользуясь всеми дырами в этом здании, и разнося запах сырости. Влажная земля скрывала звуки шагов. Было тихо и холодно. Только смех приглушённо доносился из-за стен. Я развернулся и побрёл к выходу с мыслью о том, что не стоит портить шкурку и без того запуганного щенка. На улице появилось чувство, что дом повилял мне хвостиком, впечатление было такое сильное, что невольно я зажмурился. «Да нет. Глюк», — успокоил я себя и пошел к ограждению. Не доходя метров восьми до бетонного забора, я остановился. Взял нож за лезвие, прицелился, и метнул его. Он не отскочил от бетонной плиты, как это обычно бывает, а наоборот. Нож воткнулся, как в сосновую доску. Я, не веря своим глазам, подошёл к плите. Острие ножа было погружено в бетон на пару сантиметров. Взявшись за нож и, предполагая нелёгкость его изъятия из плиты, я приложил усилие, но нож вышел как из свежего куска мяса. Только скрип метала о поверхность бетона, резанул слух. Я с восхищением и с долей удивления разглядывал зеркальное лезвие. Ни царапины. Я бережно убрал его в ножны и посмотрел на след в плите. Небольшие выбоины и трещинки по краям идеального разреза. Словно хирургическим скальпелем. Довольный своим открытием я пошёл к бойцам.
