Я всегда был готов к переменам, хотя бы перемен и не предвиделось; и мне заранее становилось немного жаль покидать тот круг товарищей и знакомых, к которому я успевал привыкнуть.
Гайто Газданов. Вечер у Клэр
1
Итак, наш герой от лагерной муштры сбежал в Константинополь. У него не было ни четкого плана действий, ни конкретной цели, которая потребовала бы выработать такой план, у него было только пьянящее предчувствие путешествий, новых встреч, приключений, которые обычно будоражат воображение семнадцатилетнего юноши. И первые впечатления, как только нога Гайто вступила на константинопольскую мостовую, подтвердили ожидания: «Я в Городе !» В городе огромном, шумном, пестром, восточном и западном, странном, не похожем на тихие южные российские города, на строгую Северную столицу. Знал ли прежде Гайто такой город? Точно не знал. Да и кто мог бы тогда сказать, что знает его — Царьград, Константинополь, Стамбул? Кто мог бы утверждать, что знает подлинное лицо этого огромного мирового котла, где варились турки, греки, русские, англичане, французы, американцы, итальянцы? У каждого была своя история, у каждого было свое ощущение времени в этом городе.
В то время когда сотни тысяч русских заполонили узкие улицы древней столицы, город переживал не самые лучшие времена: турки потерпели поражение в Первой мировой, и потому в нем хозяйничал кто угодно, но не сами хозяева.
«Мы попали в Царьград в один из самых необычайных моментов в его длинной и трагической истории, полной разительных контрастов. Он все еще был столицей, но уже исчезнувшей империи; султан продолжал жить во дворце, его министры занимали свои посты, но ни он, ни они уже больше никем не управляли. Власть принадлежала союзникам, их патрули обходили побежденный город, их флаги победоносно развевались над главными зданиями. Никто не знал, что ожидает Царьград, будет ли он возвращен туркам, станет ли он вольным городом или столицей возрожденной эллинской империи. Но пока кто-то и где-то занимался его судьбой, сам город продолжал жить своей кипучей жизнью.
Мы успели застать последние следы его вековой славы столицы Оттоманской империи. Временная оккупация союзниками предала ему особый, хотя и обманчивый, блеск, а присутствие русских изгнанников подчеркивало превратность судьбы народов — то победителей, то побежденных.
Сам город разделялся на несколько резко отличающихся частей. Его сердце было в Стамбуле, заселенном преимущественно турками и почти еще не затронутом европейской цивилизацией. Стамбул был сказочный город. Он был застроен высокими деревянными домами с резными решетками на окнах, закрывавшими от нескромных взглядов его женских обитательниц. Его узкие улицы следовали прихотливому узору, то упираясь в тупики, то неожиданно оканчиваясь у входа в мечети. Его гордостью и украшением были эти величественные здания, с огромными куполами и высокими минаретами. Их окружали просторные дворы с фонтанами посередине и скрытыми галереями. В них царили молитвенная тишина и отрешенность от суеты и забот мира. Молчаливые фигуры турок сидели и лежали под их аркадами, наслаждаясь прохладой их сводов. Даже знаменитые крытые базары не нарушали спокойствия города. В их полумраке тонул шум толпы, острые запахи пряностей и восточных ароматов уносили в далекое прошлое, в нишах стен и в глубине своих лавок виднелись молчаливые торговцы, курившие кальян и изредка обменивавшиеся замечаниями со своими посетителями. Стамбул никуда не спешил, над ним все еще веял дух пораженной Византии…
