Вечером в главной ложе театра сидели А. И.Деникин, А.П. Кутепов и В. З. Май-Маевский.
Из всех троих только Кутепова увидит Гайто, и то — много позже. Взятие белыми Харькова, гастроли МХТ и многое другое он пропустил — лето 1919-го он провел на Кавказе у родственников отца, с которыми поехал прощаться перед отправкой на фронт. «Ты, говорят, хочешь поступить в армию?» — спросил его дядя. «Да». — «Глупо делаешь». — «Почему?» Он только опустил голову и проговорил: «Потому что добровольцы проиграют войну».
Мысль о том, проиграет или выиграет войну Добрармия, Гайто мало занимала, и дяде не удалось убедить племянника в бессмысленности его поступка. Гайто считал, что он должен воевать на стороне белых, потому что они — побежденные, потому что он видит в этом свой долг.
«Это гимназический сентиментализм, — терпеливо убеждал его дядя. — Ну, хорошо, я скажу тебе то, что думаю. Не то, что можно вывести из анализа сил, направляющих нынешние события, а мое собственное убеждение. Не забывай, что я офицер и консерватор в известном смысле и, помимо всего, человек с почти феодальными представлениями о чести и праве». — «Что же ты думаешь?» Он вздохнул: «Правда на стороне красных».
Но для Гайто в тот момент правда была на стороне тех, кто проигрывал, кто был слабее. К тому же они защищали старый мир, где были мама, Клэр, гимназия и много того, чем он дорожил больше всего на свете. Гайто был уверен: доживи его отец до этих дней, он бы, полковник царской армии Иван Газданов, ни за что не изменил присяге и пошел бы воевать на стороне белых. Видя упорство племянника, дядя дал ему напутствие, которое Гайто запомнил слово в слово: «…никогда не становись убежденным человеком, не делай выводов, не рассуждай и старайся быть как можно более простым. И помни, что самое большое счастье на земле — это думать, что ты хоть что-нибудь понял из окружающей тебя жизни. Ты не поймешь, тебе будет только казаться, что ты понимаешь; а когда вспомнишь об этом через несколько времени, то увидишь, что понимал неправильно. А еще через год или два убедишься, что и второй раз ошибался. И так без конца. И все-таки это самое главное и самое интересное в жизни» («Вечер у Клэр»).
Гайто вернулся в Харьков попрощаться с матерью.
«Она просила меня остаться, — напишет он там же, — и нужна была вся жестокость моих шестнадцати лет, чтобы оставить мать одну и идти воевать — без убеждения, без энтузиазма, исключительно из желания вдруг понять на войне такие новые вещи, которые, быть может, переродят меня».
