Гектор слушал, прищурив глаза.
— Пелей выгнал жену, но было уже поздно, поскольку посвятительные обряды совершились, и огонь даже обжег малышу пятку. Царь понял, что Ахилл теперь лишь отчасти принадлежит нашему миру. Такого опасно держать в доме. Он отдал его на гору мужскому союзу кентавров, ну тех, которые едят сырое мясо, а из одежды признают только собственные волосы. Так что сын Пелея — настоящий дикарь. — Одиссей вздохнул. — Болтают, его наставник Хирон кормил мальчишку внутренностями львов и кабанов. Отсюда-де его невероятная мощь и свирепость. Но я-то думаю, кентавры охотились, а тем, кто помладше, отдавали требуху. Вот и вся загадка. Сейчас ему лет пятнадцать, и я ума не приложу, как разговаривать с этим зверенышем.
Их встречи стали частыми, и за столом, когда Эванс рассказывал Генриху о находках, они с Софи поглядывали друг на друга, словно заговорщики. Все эти костяные ножи, золотые накладки на щиты, обломки стульев и дырявые медные котлы ничуть не интересовали женщину. Но мадам Шлиман сидела, склонив голову, и терпеливо слушала, лишь бы еще хоть часок побыть в обществе молодого археолога. Генриху даже казалось, что его жена начала интересоваться раскопками. Дважды она давала очень дельные советы.
Один раз мужчины озадаченно вертели в руках толстый почерневший предмет из бронзы. Формой он напоминал круглый щит с загнутым книзу краем и глубокой выемкой-конусом в центре. Софи наморщила лоб, стрельнула глазами в сторону камина, где слабо тлели грушевые поленья, и заявила:
— Это сковорода. Ее устанавливали прямо на угли, клали куски мяса, и сок с них стекал в углубление. Его зачерпывали и снова поливали жаркое.
Шлиман послал за кухаркой, приказал отдраить находку и опытным путем проверить предположение жены. Артур и Софи переглянулись. Оба слегка брезговали есть со сковородки, две тысячи лет пролежавшей в земле. Ими руководило не столько почтение к экспонату, сколько боязнь подцепить какую-нибудь древнюю заразу. Но Шлиман во всем вел себя, как в спальне Одиссея, где не преминул овладеть супругой на каменном подножии кровати. Ему нужны были еда древних, их любовь и слава.
— Мужайтесь, — шепнул женщине Эванс. — Хорошо еще, что мы не в Египте, и ваш муж не рвется умастить себя благовониями фараонов.
В другой раз прямо на раскопе мужчины заспорили о назначении керамической посудины, напоминавшей ванну. Генрих немедленно окрестил комнату, где ее нашли, купальней царицы.
